Дженкс так и не заметил, когда я перестала к немуприслушиваться. Про свое крылышко он ничего не сказал, и из этого я заключила,что все с ним будет в порядке. Скользнув в самую глубь кабинки, я стала тамтомиться, точно дохлая рыба, пока Дженкс истекал своей пыльцой мне на плечо. Ябыла капитально повернута кверху брюхом. Если я вернусь с пустыми руками, то доследующей весны мне ничего, кроме мелких шалостей в полнолуние и жалоб нанедоброкачественные амулеты не светит. Причем моей вины в этом не было.

Теперь, когда Дженкс лишился способности летатьнезамеченным, я поняла, что могу с таким же успехом отправляться домой. И еслибы я купила фейку немного грибов «мейтейк», возможно, он не стал бы трепаться вконторе, как именно ему помяли крылышко. «Да что за черт, — подумала я, —почему бы не устроить из этого праздник?» Так сказать, что-то вроде последнеговзмаха, прежде чем начальство окончательно прибьет мою метлу к дереву. Я моглабы зайти в торговый центр—принять там пенистую ароматную ванну и купить новыйдиск медленного джаза. Да, моя карьера шла под откос, но почему я не могланасладиться этой поездкой?

Согреваемая капризным теплом предвкушения, я взяла своюсумочку и «ширли-темпл», после чего встала и направилась к стойке. Не в моемстиле оставлять все в подвешенном состоянии. Кандидат номер три стоял с широкойухмылкой на физиономии. Нога его чуть подергивалась. Господи, прости и помилуй.Мужчины могут быть так отвратительны. Я была жутко утомлена и свирепа. Меня ввысшей степени не ценили по достоинству. Зная, что он расценит любые мои словакак грубую завлекательную шутку и последует за мной на улицу, я простовыплеснула « имбирную шипучку ему на фасад и пошла себе дальше.

Не успев толком улыбнуться возмущенному воплю мужчины, я уженахмурилась, когда его тяжелая лапа легла мне на плечо. Развернувшись вполуприседе, я резко махнула ногой, сбивая его на пол. По всему заведениюразнесся глухой стук, когда мой кавалер грохнулся на дощатое покрытие. Вседружно ахнули, после чего в баре повисла мертвая тишина. А я сидела на груди умужчины, оседлав его еще раньше, чем он сообразил, что упал.

Мой кроваво-красный маникюр блеснул в полумраке, когда ясхватила парня за горло, крепко прижимая его бороденку к шее. Глаза его широкораспахнулись. Бык стоял у двери, скрестив руки на груди и с мрачнымудовлетворением наблюдая.

— Черт возьми, Рэчел, — сказал Дженкс, безумно раскачиваясьвместе с моей серьгой. — Кто это тебя так научил?

— Мой папа, — ответила я, а затем наклонилась вперед, ксамому лицу мужчины. — Прошу прощения, — выдохнула я с тяжелым акцентом Низин.— Хочешь поиграть, куколка? — Глаза его сразу же стали испуганными, как толькоон понял, что я Внутриземка, а вовсе не пустышка, ищущая себе дикую ночьпритворства. Он же был всего лишь куколкой, никаких сомнений. Легким угощением,чтобы понаслаждаться и забыть. Я больше не собиралась причинять ему никакойболи, но он еще об этом не знал.

— Мать твою перемать! — вдруг воскликнул Дженкс, мигомотрывая мое внимание от хнычущего человечка. — Чуешь, Рэчел? Клевер.

Я ослабила хватку, и мужчина в темпе из-под меня выбрался. Струдом встав на ноги, он вместе с двумя своими сотоварищами уволокся в тень,ради спасения лица едва слышно бормоча в мой адрес глухие ругательства.

— Кто-то из барменов? — выдохнула я, поднимаясь.

— Женщина, — ответил Дженкс, омывая меня волной возбуждения.

Я подняла глаза, внимательно ее оглядывая. Барменшапрелестно наполняла свою обтягивающую, сверхконтрастную униформузеленовато-черных тонов. С ее лица не сходило выражение скучающейкомпетентности, пока она уверенно двигалась туда-сюда за стойкой.

— Ты что, Дженкс, совсем выпал? — прошептала я, пытаясьнезаметно подтянуть свои кожаные штаны на подобающее им место. — Это не можетбыть она.

— Да! Конечно! — рявкнул Дженкс. — Только ты можешь об этомсудить! Наплюй на фейка. Прямо сейчас я мог бы быть дома, сидеть передтелевизором. Но не-е-ет! Вместо этого я провожу целые ночи в общественатуральной жерди в женском обличье с отсталой интуицией, которая воображает,будто она способна делать мою работу лучше меня. Я холоден, голоден, и вдобавоку меня чуть ли не надвое переломлено крылышко. Если лопнет главная вена, мнепридется заново все это чертово крылышко отращивать. Ты хоть представляешьсебе, сколько времени на это уйдет?

Я оглядела бар, с удовлетворением подмечая, что всевернулись к своим разговорам. Айви куда-то вышла и, скорее всего, последниесобытия пропустила. Ну и наплевать.

— Ладно, Дженкс, заткнись, — пробормотала я. — Притворисьдекорацией.

Затем я бочком подобралась к пожилому бармену. Он одарилменя редкозубой улыбкой, когда я наклонилась над стойкой. Складки одобрительноморщили сухую кожу его лица, пока он внимательно меня изучал, избегая лишьзаглядывать мне в глаза.

— Дай мне, чего-нибудь, — выдохнула я. — Чего-нибудьсладенького. Чего-нибудь роскошного, кремового, просто вкуснятины.

— Для этого мне потребуется увидеть твои документы, деточка,— отозвался старик с сильным ирландским акцентом. — А то на вид ты ещенедостаточно взрослая, чтобы из-под маминого крылышка выбраться.

Его акцент был поддельным, зато моя улыбка от такогокомплимента— самой что ни есть настоящей.

— Конечно-конечно, сладенький. — Я принялась рыться всумочке в поисках водительских прав, желая и дальше играть в игру, раз мы обаявно ею наслаждались. — Ой! — захихикала я, когда карточка выскользнула у меняиз рук и упала по ту сторону стойки. — Какая же я неловкая дурочка!

Воспользовавшись табуретом у стойки, я перегнулась на тусторону, чтобы получше там приглядеться. Задрав задницу в воздух, я тем самымне только отвлекла на нее все внимание лиц мужского пола, но и заполучилапревосходный обзор. Да, если всерьез об этом задумываться, выходил сущий срам иунижение, зато все прекрасно сработало. Подняв взгляд, я обнаружила, что старикухмыляется, думая, что я проверяю его, но на самом деле меня теперьинтересовала женщина. Она стояла на ящике.

Эта женщина была почти нужного роста, на нужном месте, иДженкс абсолютно верно на нее указал. Выглядела она моложе, чем я ожидала, ноесли тебе сто пятьдесят лет от роду, у тебя непременно имеется богатый опыт почасти маленьких секретов красоты. Дженкс фыркнул мне в ухо, а затем тономсамодовольного москита произнес:

— Я же тебе говорил.

Я снова как следует устроилась на табурете, и бармен вручилмне мои водительские права заодно с желанной вкуснятиной: блямбой мороженого«бейлис» в коротком бокале. Сущее объедение! Убрав на место права, я бросила настарика дерзкий взгляд. А затем, оставив бокал на месте, отвернулась от стойки,словно бы изучая только что вошедших посетителей. Мое сердце учащенно забилось,а кончики пальцев защекотало. Пора было браться за работу.

Бросив быстрый взгляд вокруг, я убедилась, что никто за мнойне наблюдает, после чего непринужденно наклонила бокал. Дальше с не вполнепритворной досадой я охнула, когда его содержимое пролилось на стойку, и резкодернулась вперед, желая спасти хотя бы часть мороженого.