Дженкс изрыгнул краткий смешок и загудел прочь уже в лучшемнастроении. Братание агента с наводчиком несколько удручало, но что, в самомделе, за черт? Дженксу заметно полегчало, а у моего уха появился шанс к восходусолнца остаться в целости и сохранности. Завсегдатаи бара опять принялисьпихать друг друга локтями, когда я, ожидая возвращения Дженкса, приняласьводить указательным пальцем по ободку бокала со «старым добрым». Я откровенноскучала, а легкий флирт полезен для здоровья.

Вошла новая компания, чья громкая болтовня сообщила мне отом, что дождь еще больше припустил. Компания скучковалась в дальнем концестойки. Все ее члены одновременно болтали, протягивая руки к выпивке и требуя ксебе внимания. Когда я их оглядела, слабое сжатие у меня в животе поведало мнео том, что по крайней мере один из них:— мертвый вампир. Под готическойатрибутикой сложно было понять, кто именно.

Эту загадку я решила, хорошенько приглядевшись к тихомумолодому человеку в самом углу. Одетый в джинсы и рубашку на пуговицах вместоблестящей от дождя кожи, он выглядел обычнее всех в этой компании с уймойтатуировок и пирсинга. Должно быть, парень очень удачно справлялся со своейзадачей, раз у него имелась такая свита. На шеях у его жертв виднелись шрамы,их тела были бледными и анемичными. Тем не менее они казались вполне счастливы,совершенно удовлетворены своей предельно сплоченной компанией, едва ли несемьей. Особенно они были милы с одной прелестной блондиночкой, всячески ееподдерживая и дружно уговаривая съесть немного арахиса. Блондиночка улыбалась,но выглядела усталой. Должно быть, она пошла вампиру на завтрак.

Словно бы расслышав мои мысли, привлекательный молодойчеловек обернулся и слегка опустил черные очки. Мое лицо упало, стоило емутолько перехватить мой взгляд. Я глубоко вздохнула, через весь зал видякапельки дождя у него на ресницах. Меня вдруг наполнила внезапная потребностьстряхнуть эту воду. Я почти чувствовала сырость дождя у себя на пальцах,мягкость этих ресниц. Губы вампира двигались, пока он что-то шептал. Мне показалось,будто я слышу, но не понимаю его слов. Они словно бы кружились позади,подталкивая меня вперед.

Ощущая, как отчаянно колотится мое сердце, я бросила намолодого человека понимающий взгляд и покачала головой. Слабая чарующая улыбкарастянула уголки рта вампира, и он отвернулся.

Сдерживаемый вздох вырвался из меня, пока я с трудомотводила глаза в сторону. Молодой человек определенно был мертвым вампиром.Живой вампир не смог бы зачаровать меня даже на такую малость. А если бы этотмертвый вампир и впрямь захотел меня зачаровать, у меня не было бы ни единогошанса. Но ведь как раз для этого законы и существуют, не так ли? Мертвымвампирам полагается употреблять в пищу только добровольных новичков, да и толишь после подписания соответствующих документов. Но кто мог сказать, были этисамые документы подписаны до или после? Ведьмы, вервольфы и другие Внутриземцыобладали иммунитетом от обращения в вампиры. Слабое утешение, если вампир терялнад собой контроль, и ты погибала из-за того, что тебе перерывали глотку. Хотяпротив этого, разумеется, также существовали законы.

По-прежнему испытывая неловкость, я подняла глаза и вдругобнаружила, что прямиком ко мне от эстрады шагает музыкант. Глаза его буквальногорели от лихорадочной чесотки. Чертов феек. Позволил себя поймать.

— Пришла меня послушать, красотка? — спросил парнишка,останавливаясь у моего столика и явно стараясь не повышать радостного голоса.

— Меня зовут Сью, а не Красотка, — солгала я, глазея мимонего в сторону Айви. А та откровенно надо мной потешалась. Вот класс. Какроскошно все это будет выглядеть в очередном выпуске нашей конторскойстенгазеты.

— Ты послала свою подружку-фею меня проверить, — почтипропел музыкант.

— Он феек, а не фея, — уточнила я. Парнишка был либо тупымнормалом, либо хитроумным Внутриземцем, прикидывающимся тупым нормалом. Я моглабы поклясться насчет верности первого варианта.

Музыкант раскрыл кулак, и Дженкс по синусоиде пролетел кмоей серьге. Одно из его крылышек была погнуто, и феечная пыльца краткимисолнечными лучиками сыпалась мне на плечо. Собираясь с духом, я закрыла глаза.Как пить дать — меня же в этом и обвинят. Никаких сомнений.

Раздраженное рычание Дженкса наполнило мою ушную раковину, ия задумчиво нахмурилась. Все его злобные предложения были крайне сомнительныхотя бы с анатомической точки зрения. Зато теперь я не сомневалась, что этотпарнишка— нормал.

— Пойдем ко мне в фургон, — предложил сопляк. — Посмотришьмою самую большую трубу. Ручаюсь, в твоих руках она та-ак запоет!

Все еще нервничая из-за предложения мертвого вампира, явнимательно на него посмотрела.

— Пшел отсюда.

— Все будет классно, Сьюзи Кью, — стал хвастаться музыкант,приняв мой враждебный взгляд за предложение присесть. — Я собираюсь отправитьсяна побережье — как только малость деньжат заколочу. У меня есть приятель вмузыкальном бизнесе. Он знает одного парня, который знает другого парня,который когда-то у Дженис Джоплин бассейн чистил.

— Пшел отсюда, — повторила я, но парнишка лишь откинулся наспинку сиденья и скривил физиономию, высоким фальцетом напевая мелодию песенки«Сьюзи Кью», жутко ее при этом перевирая и не в лад барабаня по столу.

Все это до жути меня смущало. Безусловно, если бы я какследует с ним разобралась, это сошло бы мне с рук. Но нет— я была простымсолдатом на ниве борьбы с преступностью в отношении нормалов, даже если никто,кроме меня, так не считал. Улыбаясь, я стала подаваться вперед, пока необнажилась моя ложбинка между грудей. Это всегда привлекает их внимание — дажеесли там не особо много ложбинки. Потянувшись через столик, я ухватила короткиеволоски у него на груди и покрутила рукой. Это также всегда привлекает ихвнимание. К тому же лично мне так гораздо приятней.

Вопль парнишки вышел как сахарная глазурь, такой он былсладкий.

— У-хо-ди, — прошептала я, вталкивая музыканту в ладоньбокал «старого доброго» и заворачивая его вялые палцыы вокруг коктейля. — Ивыпей за мое благополучие. — Глаза парнишки еще шире распахнулись, когда яслегка потянула за волоски. Затем мои пальцы неохотно разжались, и он перешел втактичное отступление, расплескивая по дороге добрую половину бокала.

От стойки послышались аплодисменты. Обернувшись, я увидела,как пожилой бармен хитро ухмыляется. Он приложил палец к ноздре, и я слегканаклонила голову.

— Безмозглый щенок, — пробормотала я себе под нос. Нечегоему было делать в Низинах. Кому-то следовало перекинуть его задницу назад черезреку, пока он еще был жив и здоров.

Передо мной остался только один бокал. Теперь, надо думать,делались ставки, стану я его пить или нет.

— С тобой все хорошо, Дженкс? — спросила я, заранеедогадываясь об ответе.

— Сопливый верзила чуть меня в лепешку не раздавил, а тыспрашиваешь, все ли со мной хорошо? — прорычал феек. В его тоненьком голоскеотчетливо слышался юмор, и я удивленно подняла брови. — Он же чуть ребра мне несломал. Я теперь весь салом воняю. Боже милостивый, да я этим салом простосочусь! И ты посмотри, во что он мою одежду превратил. Знаешь, как тяжело изшелка вонь вытравить? Если я, с таким амбре домой заявлюсь, жена меня отправитв цветочный горшок ночевать! А тройной гонорар, Рэчел, можешь себе сама знаешькуда засунуть! С тобой он не окупается!