В зданиях пакгаузов, тянувшихся вдоль берега бухты Эй, сдавнего времени располагались художественные мастерские, всякого рода рок-клубыи прочие заведения не всегда понятного толка. Судя по всему, здесь вполне мирноуживались люди богемы и всякие темные личности, которые обычно сползались сюдас наступлением сумерек. Но сейчас был всего лишь двенадцатый час. Точнее,одиннадцать часов двенадцать минут утра.

Октябрь в этом году в Амстердаме стоял необычайно теплый.Воздух был прозрачен и пропитан запахами моря. Северное море пахло свежестью,йодом и немного рыбой. И только со стороны каналов ветер иногда доносил запахибольшого города: жареных фриттов, вареных креветок и свежего пива…

Проехав тоннелем под железнодорожными путями, «форд»вынырнул по ту сторону Центрального вокзала и свернул направо. Несмотря настоль раннее время, позади вокзала толпились мелкие торговцы кокой, и рядкомстояли дешевые проститутки всех цветов радуги.

– Смотри, а вон та, что с краю, даже очень ничего! – ВоваПервый ткнул толстым пальцем в девчонку с европейскими чертами лица, котораяскромно жалась чуть в стороне от основного ряда девиц. – Может, снимем наобратном пути, а, мужики? На всех?

– Да ты что, эта уж явная наркоша, за дозу себя продает.Помни, Володя, СПИД не дремлет. Знаешь, какой тут процент инфицированных, вчудном городе Амстердаме?

– Да иди ты, Вадик. Вечно кайф сломаешь. Скоро мы?

– Уже подъезжаем.

Вадик чуть притормозил и внимательно осмотрелся. Со своейусатой физиономией он так напоминал актера Боярского в молодости, что ВованВторой при первой встрече поинтересовался, не родственники ли они, часом.Оказалось, не родственники, и даже не просто знакомые.

– Давай, Вован, будь начеку! – Вова первый положил руку наплечо своему приятелю Вове Второму, сидевшему на переднем сиденье рядом сВадиком, уверенно поворачивавшим руль в узких и извилистых проездах межзданиями пакгаузов и прочих строений неизвестной архитектурной принадлежности.

– Слушай, Ухо, а эти твои фашисты нас, случаем, не грохнут?

– Ну что ты, Вов, какой смысл? Прикинь, мы только серьезныйбизнес начинаем. На хрена им резать курочку, которая может нести золотые яйца?

– Это у тебя, что ль, яйца золотые? – заржал Вова Второй.

– Да идите вы! – отмахнулся Вадик.

Казарменные шутки уральцев достали его еще вчера. Вадикупо-прежнему казалось, что эти двое парней с уральским акцентом все еще большене доверяют ему, чем тем потенциальным покупателям, с которыми они сейчас,через десять минут должны были встретиться. Причем, не доверяли ему, похоже,еще с самой Москвы. Что с них взять – пельмени. На вокзальных заглядываются!

Сам Вадик этих уральских увальней с пудовыми кулаками, чтососватал ему Макс Карельский, всерьез не воспринимал. Какая из них охрана. Так,для пейзажу. Но все-таки посолиднее так, в компании. «Это еще советскиеиздержки – любовь к коллективу», – усмехнулся Вадик.

В Голландию он перебрался давно, уже два года назад. Женилсяна студентке-славистке. Потом развелся, но гражданство успел получить. Так чтосчитал себя европейцем на все сто. Только вот денег постоянно не хватало. Совсяким бизнесом как-то не вытанцовывалось. Да и не привлекало это Вадика Ухова.

Для любого серьезного дела нужен был первоначальный капитал.А молодые и хоть сколько-нибудь привлекательные голландки богатыми казалисьтолько в России. На самом же деле едва сводили концы с концами, да еще и были вдолгах как в шелках: кто за образование расплачивался, кто еще за что-нибудь.Так что деньги надо было раздобывать своими силами. И, по возможности, сразумного. Много платили только за серьезные дела.

Вадиков папа, старший Ухов, пока не вышел на пенсию и неотбыл благополучно в Москву с молодой женой, был замминистра Морского флотаЭстонии. Папочкины связи и без папочки помогли выйти на морячков, промышлявшихмирной контрабандой – вместе с официальными цветными металлами толкали водку,часы, икру и прочие радости жизни. Вадик скорешился с одним довольно молодымкапиталом сухогруза, регулярно мотавшимся между Таллинном и Кейптауном сзаходом в Кельн, Лондон и прочие Африки.

Оставалось только найти форму и содержание будущего груза. Итут ему опять повезло. В Москве его вывели на некоего Макса Карельского. Тот иснабдил пробной партией супертовара и уральскими соглядатаями.

За Вадиком числилась зарегистрированная в Амстердаме фирма.Через нее и был составлен контракт с химзаводом в Новомосковске на поставкустирального порожка «Былина». Эта «Былина» полюбилась голландским фермерамчрезвычайно. Они использовали ее для обработки посевов знаменитых голландскихтюльпанов. От «Былины» хилые европейские насекомые-вредители мерли еще приподползании и на подлете к тюльпановым плантациям. А сами цветочки – ничего,терпели.

Груз благополучно прибыл в Кельни столь же благополучнопрошел все необходимые проверки. Собственно «Былина» ушла в момент. Нанемыслимой разнице цен в России и Голландии Вадик вполне прилично заработал. Покрайней мере ближайший год думать о том, на какие шиши снимать квартиру, емубыло не надо.

А главное содержимое мыльного груза поместилось в двух неслишком объемных кейсах. Ведь несколько килограммов чистейшего афганскогогероина – это такая малость. Зато когда Вадик думал о том проценте, что капнетему с продажи, у него сразу начинал чесаться левый глаз. Это у него с детствабыла такая особенность – в минуты особых треволнений глаз вел себя неадекватнои требовал постоянного внимания.

Вообще, вся идея этой операции пришла в голову Вадику Ухову,когда он познакомился с Гюнтером, старым приятелем своей бывшей голландскойжены. Как и многие европейцы, Гюнтер совсем не умел пить. И в тот единственныйраз, когда они гудели в баре на Лейден-плейн, Гюнтер проговорился, на какиеденьги он построил свой загородный особняк на среднем Рейне. Жена уже была впрошлом, но телефон белобрысого Гюнтера остался в записной книжке. Так оно всеи срослось…

Красный «Форд» вильнул еще раз и остановился возле серогоздания, вдоль второго этажа которого тянулся деревянный помост с перилами,выкрашенными в ярко-желтый цвет.

– Что, приехали? – Вова Первый завертел бритой головой вовсе стороны.

– Что-то не нравится мне это место, – мрачно сказал ВоваВторой.

– Да что вы, мужики, все схвачено. Везде – свои люди.

Вовы поискали глазами «своих» людей, но кругом было пусто.Только под лестницей валялась рыжая псина.

– Дохлая, что ли?