В Шереметьево провожать Пчелу поехали всей бригадой. Высадкадрузей из древнего «Линкольна» напоминала бы десантирование спецназа, если быне веселый, беззаботный настрой пацанов. По огромному гулкому залу аэропортаони шли, громко смеясь и дурачась, как школьники.

Пчела пристроился в конце довольно длинной угрюмой очереди кстойке таможенного досмотра: здесь преобладали люди с совково-напряженнымвыражением лица. Казалось, они не верили собственному счастью и ждали, что ихвот-вот возьмут под белы руки и отведут, куда следует…

– Гуляй, Пчела, там за всех нас! – Фил дружелюбно стукнулПчелу по плечу так, что тот едва не выронил дипломат.

– Ты чего, оборзел, Фил?! – Пчела пихнул друга локтем в бок.

Радостное возбуждение распирало их. Все-таки первый в жизнивыезд за границу. И не в какую-то там Болгарию-Румынию. Голландщина!Наркотическая столица мира!

– В общем, гульдены тебе Витек передаст…

– Сам ты передаст, – заржал Пчела.

– Ладно, ладно, болтун, – миролюбиво осадил его Фил, – а ясейчас из Шереметьева сразу к его мамаше. Рубли отдам по курсу.

– Объявляется посадка на рейс 1362 Москва-Амстердам! –дикторша повторила то же самое для непонятливых – по-английски.

– Ну, бывай! Счастливо пересечь границу! – Фил поднял кулакв приветствии. Кулак был большим, натруженным.

Пчела ушел в загранку, как корабль, не оглядываясь. Огнибольшого города ждали его. В том числе и красные…

– Игорь Леонидович! – Коноваленко дозвонился начальнику спервого раза. – Наш мальчик отбыл.

– Замечательно. Там к его встрече тоже все готово, – голосВведденского был едва слышен.

Перед тем, как уехать из Шереметьева, Коноваленко свернул«Москоу таймс» в аккуратный рулончик и опустил в первую попавшуюся на путиурну. Заголовком вверх…

Если Пчеле предстояло завоевывать Амстердам, то Космосаждала служебная командировка в Ашхабад. Кос счел это достойным поводом… Напосошок пили они с Сашей уже в баре на Тверской, сидя прямо у стойки на высокихкрутящихся стульчиках. Точнее, пил Кос, а Саша только потихоньку пригубливал.

– Да, такова жизнь, – философствовал Космос, разглядываяконьячок на свету лампочки. – Вот так всегда – одним вершки, другим корешки.Одним пчелам медом намазано, другим в пекло лететь. В пустыню, в Азию. Среднюю,между прочим. Кому-то амстердамщина, кому-то глину в пустыне месить…

– Ну, за пустынников, – посмеиваясь, чокнулся с ним рюмкойСаша. – Не ворчи, брат, будет и на твоей улице Вена.

– Почему Вена? – насторожился Кос: пьяный, а фишку сечет.

– Есть такая мысль. Амстердам – хорошо, а Вена – центрЕвропы. Вот смотри, – развернув розовую салфетку, Саша набросал на ней нечтопродолговатое, очевидно, Европу. – Вот Москва, вот Амстердам. Это север, этоморе. А вот Вена, – начертил кружочек, который тут же превратил в знаквосклицательный. – Это центр и юг одновременно. Мы-то – жадные. Нам одногоСеверного полушария мало.

– А Ашхабад где? – наливая по-новой, поинтересовался Космос.

– На другой салфетке, – серьезно ответил Саша. И уточнил. –На той, где растет прекрасный металл алюминий.

– А что? – вскинулся Кос и рюмку поднял высоко-высоко. – Этомысль! Давай за алюминий! – И он крутанулся на своем стульчике.

Саша взглянул на часы:

– Ого! Время. Погнали!

– Без меня не улетят, – уверенно заявил Космос.

– Брат, счастливо. Извини – провожать не поеду, дела, вбиблиотеку тороплюсь.

– В библиотеку? – хохотнул Космос. – Ты чего, Белый, опять квулканам решил вернуться?

– Нет, Кос. Вулканы давно проехали, хотя и жаль. Тут –другое. Чтобы вести войну, надо уметь это делать. Это ведь целое искусство,которому много тысяч лет. Мы пока – в лучшем случае первоклассники. Апротивостоять нам выпускники, а то и академики будут.

– А мы их, этих академиков…, – Кос изобразил своими большимиладонями процесс жесткого формирования потенциальных врагов в нечто скрученное.– Ладно, ладно, бывай.

Саша и Космос поднялись со своих мест и направились квыходу. Миновав порог, они коротко обнялись:

– Ни пуха, Кос!

– К черту, Белый!

Глядя вслед удаляющейся по Тверской машине Коса, Саша думало том, в какую же на самом деле драку с неизвестным финалом приходится емувтягивать пацанов. Да еще и делать это втемную. Как влезть в Европу, Саша покане имел ни малейшего представления. Отправляя в Амстердам Пчелу, он не сталрисковать. Пчела ехал просто на разведку. Плюс заграницы понюхать настоящей. Апервую пробную партию товара от таджикских коллег сопровождали совсем другиелюди.

Н-да, а этим, куратором, все же стоит отдать должное. Введенскийи его гребаное Министерство Добрых Дел знают свое дело. Так подставлять иподминать под себя человека, чтобы он никому открыться не мог! А с другойстороны, не мог бы и против них самих пойти. Ставят задачку почти невыполнимую.Так сказать, на выживание. Это как щенка на стремнине бросить: выплывет –станет волкодавом. Или – не выплывет. Другого в оборот возьмут. «Ладно,главное, пацанов сберечь. А с этими я как-нибудь сам разберусь. Еще посмотрим,кто из нас большая зверюга, Игорь Леонидович», – подумал Саша и озорноподмигнул собственному отражению в витрине кафе. Девушка, сидевшая за столико,кажется, приняла это на свой счет и охотно улыбнулась в ответ.

Сев в свой темно-синий БМВ, Саша покатил вниз по Тверской.Путь его и вправду лежал в сторону Библиотеки имени Ленина. Там ему предстоялаважная встреча с собственным консультантом по военным вопросам…

Вадик Ухов, русский голландец, ехал на важную встречу. Неодин, конечно, с нагрузкой от московских партнеров. Эти двое уральских качковприбыли позавчера из Москвы утренним рейсом и с тех пор не отходили от него нина шаг.

Встреча была назначена недалеко от Центрального вокзала, водном из старинных пакгаузов близ пассажирского порта. Место было богемное, ипотому очень спокойное – здесь никто ни на кого не обращал внимания. Как разпотому, что здесь можно было встретить самые экзотические человеческиеэкземпляры. От какого-нибудь африканского шамана с кольцом в носу, до солидногогосподина в очках, с бородкой и дипломатом. Здесь у всех были свои дела. Аполиция, похоже, этот район предпочитала обходить стороной.