Мужик охнул и, кажется, созрел для восприятия разумныхдоводом.

– Ты что, не понимаешь, – увещевал его Кос, – Родина вопасности. Там пацаны руками корячатся, а у тебя тут такая зверь-машина…

– Да я че, я ниче. – Лысый, кажется понял, что от неготребуется.

– Давай, садись за свои рычаги, а то тут без высшегообразования не разберешься. И пряменько, пряменько по этой улице, потомнаправо. Где Белый дом, знаешь?

– Угу, – кивнул лысый, сдвигая Коса на самый краешексиденья. – Поехали!

– Твою мать! Вы тут что, специально все солидолом вымазали?!– пробормотал Кос, разглядывая безнадежно испачканный рукав своего любимогосветло-серого пиджака.

Зато, оглянувшись назад, он увидел, что работяги,переглянувшись, вскинули на плечи лопаты – вечное, наряду с булыжником, оружиепролетариата – и бодрым шагом направились вслед за ними.

– Нашего полку прибыло! – крикнул Кос Василичу, когдарычащая громадина грейдера лихо подкатила к их северо-восточному крылу.

– Ура! – по-русски закричали «узбеки». Их клич понессядальше, дальше, наверное, вокруг всего Белого дома…

Вскоре на строительстве баррикад заработала и другаястройтехника: пара автокранов и бульдозер. Это только из того, что было видно сместа их дислокации. Баррикады росли прямо на глазах. Вечерело. Напряжениенарастало, будто кто-то медленно передвигал рычажок реостата.

Смешно было всем, кроме, конечно, Космоса. А виновата вовсем была полосатая тварь по имени Перестройка.

Эта полосатая тощая кошка примкнула к стану защитниковБелого дома с самого начала строительства баррикад. Однако за прошедшие дни иночи она разъелась так, что едва передвигалась на своих коротких пухлых лапах.

– Нет, пацаны, это не конка. Это енот! – с абсолютносерьезным видом утверждал Космос.

– Да иди ты, – отмахнулся накачанный молоденький «узбек»Серега, кидая Перестройке очередной кусок уже осточертевшей всем краковскойколбасы. – Может, она просто беременная.

– Да, беременный енот, – согласился Космос, – под шумокосвободился из зоопарка.

– Но это же баба.

– Значит, освободилась.

Тем не менее, эта то ли кошка, то ли енот, странным образомпривязалась именно к Космосу, и не отходила от него буквально ни на шаг. Он-тоот нее и пострадал.

Тогда, во вторую ночь, Кос заночевал в кабине грейдера,воспользовался своим законным правом. Спал мертвым, вернее, мертвецким сном –выпито было немало, да и напряжении первой ночи, когда на самом деле ожидалиштурма, сказывалось. С утрева, выбираясь из могучей машины, он на нее инаступил. Не на машину, а на эту долбаную Перестройку. И со всего, можносказать, размаху грохнулся лбом о какую-то бетонную хрень. Благо этой хренипонатаскали со всей округи. Перестройка взвизгнула и умчалась, как укушенная, аКосмос внятно и громко выругался. Искры кружились у него перед глазами,превращаясь в звезды крупные, едва ли не генеральские. На лбу, в местесоприкосновения его с посторонним предметом, за всего несколько минут вздуласьогромная отвратительная шишка.

– Ты ее зеленкой помажь, – на полном серьезе посоветовалВасилич.

– Да иди ты со своими советами, – отмахнулся Кос, оглядываясоратников по борьбе.

Те морщили лбы, старательно изображая сочувствие. Первымзаржал Серега. И – понеслось! Космос тоже не выдержал – засмеялся-загоготал,осторожно прикасаясь кончиками пальцем к вздувшейся до невероятных размеровшишки.

– Ну, тварь! – приговаривал время от времени Кос, недоуменнопожимая плечами. – Пристрелить ее, что ли?

Но перестройка исчезла куда-то, словно чувствуя свою вину.

Пацаны подкатили вовремя, аккурат в тот момент, когда Ельцинзабрался на танк и произнес с него пламенную речь. Слов слышно не было, но потолпе тут же понеслось «Россия, Россия, Россия!»

– Ну, что, пацаны, поздравляю, – широко улыбаясь, сказалБелов.

– С чем, Саня? – не понял Фил.

– С окончательной победой демократии.

– Ладно, будем считать, что не зря мою колбасу сожрали, –горестно посетовал Пчела.

– А где ж наш герой? – Саша все искал глазами среди толпыдлинную фигуру Космоса.

– Да вон он, вон, с той стороны к нам пробирается, – и Филпризывно замахал рукой.

Уже через минуту скромно потупившийся Космос предстал предих светлы очи.

– Хорош! – оценил Саша его нарост на лбу. – Прямо единорог!

– Да ладно вам, тут уже все и без вас оборжались.

– Все, все, проехали. – Саша еще улыбался, но взгляд егостал совсем серьезным. – Все, Кос, поехали. Пора за работу.

Оля весь день не отходила от телевизора. Она даже неуслышала, как Саша вошел.

– Здравствуй, родная, – он легонько поцеловал ее в уголкигуб. – Соскучился.

Она потянулась к нему, чмокнула, не отрываясь от экрана:

– Саш, это что, история?

– Ага, и знаешь, кто ее делает?

– Ельцин? – засмеялась Оля.

– Почти. Главным образом – Космос.

– Ты ж говорил, что не пойдешь туда, – Оля запоздалоиспугалась.

– И не ходил, Кос за всех отдувался. Наш генеральный посол.Я только в самом конце подъехал. Послушать Ельцина на броневике.

– Ну, и?…

– Да не слышно ни хрена. Но убедительно. Слушай, Оль, яголодный, как дикий зверь, – он легонько куснул ее в шею.

– Это в каком смысле, Белов? – Оля приподняла левую бровь ивзялась за пуговичку на блузке.

– Да во всех смыслах. Но в первую очередь пожрать. Только,если можно – без колбасы.

– Перцы фаршированные устроят ваше величество?

– Благодарю, ваше высочество. – Саша церемонно раскланялся,снимая воображаемый парик и помахивая им перед собой.

Ужинали прямо перед телеком – оторваться было невозможно.Шла хроника последних дней. Космоса почему-то не показывали, но остального быловдоволь. Танки на улицах, баррикады у Белого дома, Ельцин на танке. Глядя набодрого вождя, Саша размышлял о превратностях судьбы.