Каждый из них по глазам понял мысли другого.

«Неужели так легко?» — подумал Вилли.

«Всего-то разочек», — подумал Джим.

«Только начни, — думал Чарльз Хэллуэй, — и уже неостановишься. Еще круг, и еще один. А после начнешь друзьям предлагатьпрокатиться, и другим тоже…»

Все трое одновременно вздрогнули от одной и той же мысли:

«…и вот ты уже катаешь Хозяина карусели… и уродов, владельцамаленького кусочка вечности в темном бродячем цирке…»

«Да, — сказали они глазами, — может быть, они ужездесь». Чарльз Хэллуэй покопался в инструментальном ящике и вытянул небольшуюкувалду. Тщательно примерившись, он разбил основные шестерни, потом, вместе сребятами, обошел карусель и поработал над распределительным щитом, пока он неразлетелся вдребезги.

— Может, и ни к чему, — задумчиво проговорилон. — Уродов нет, а без них, без их энергии она и работать не будет, новсе-таки… — И он еще раз трахнул кувалдой в центр механизма, после чегоотшвырнул ее прочь.

— Должно быть, за полночь уже.

Часы на здании мэрии, часы на баптистской церкви, часы накатолических церквах дружно пробили полночь. Ветер принес облачко семянВремени.

— Кто последний до семафора, тот — старая тетка!

Мальчишки рванулись, как пули из пистолета.

Лишь мгновение помедлил старик. Смутная боль шевельнулась вгруди. «Ну и что будет, если я побегу? — думал он. — Умру? Экаважность! А вот то, что перед смертью, — это важно по-настоящему. Мыславно поработали сегодня, такую работу даже смерть не испортит. Ребята вон какдунули… почему бы и мне… не последовать?»

Так он и сделал.

Господи! Как здорово вспарывать росное одеяло на потемневшейтраве. Мальчишки неслись, как пони в упряжке. Может, когда-нибудь придет такоевремя, что кто-то добежит до цели первым, а кто-то — вторым, а то и вовсе недобежит. Когда-нибудь… только не сейчас. Эта первая минута нового дня негодилась для такого. На бегу не было времени разглядывать лица — кто старше,кто моложе. Это был уже другой, новый день октября, и в этом году он оказалсякуда лучше прочих, хотя час назад и мысли такой ни у кого не возникло бы. Лунав компании со звездами в великом кружении уходила к неизбежному рассвету. Потомона исчезнет, и от слез этой ночи не останется ни следа. Вилли бежал, смеялся ипел, Джим деловито проводил пресс-конференцию сам с собой, и так они мчались кгороду по стерне, и город, где им еще сколько-то лет жить напротив друг друга,надвигался все быстрее.

А сзади трусил пожилой мужчина со своими то добродушными, топечальными мыслями.

Наверное, мальчишки невольно притормаживали, а может,наоборот, Чарльз Хэллуэй наддал. Ни они, ни он не могли бы сказать, как онобыло на самом деле. Но главное не в этом. Главное, мужчина был у семафораодновременно с ребятами.

Вилли хлопнул ладонью по столбу, и Джим хлопнул ладонью постолбу, но в тот же самый момент и по тому же самому столбу семафора хлопнуларука Чарльза Хэллуэя.

Тройной победный клич зазвенел на ветру.

Чуть позже, под бдительным присмотром луны, трое оставилипозади луга и вошли в город.