Все дальше по кругу. Джим несет его. Вилли волочится следом.

— Пожалуйста!

Вилли попытался остановиться. Тело Джима дернулось. Рука,схваченная Вилли, рука, пойманная Джимом, прошла сквозь июльский жар. РукаДжима, уходящего в старшие времена, жила отдельно, она знала что-то свое, о чемсам Джим мог едва догадываться. Пятнадцатилетняя рука четырнадцатилетнегоподростка. А лицо? Отразится ли на нем один оборот? Чье оно? Пятнадцатилетнего,шестнадцатилетнего юноши?

Вилли тянул к себе. Джим тянул к себе. Вилли упал на крайдощатого круга. Оба уезжали в ночь! Теперь весь Вилли, полностью, ехал с другомДжимом.

— Джим! Папа!

«Ну и что? Раз уж не сумел стащить Джима, почему бы непоехать дальше вместе? Остаться вдвоем и пуститься в путь рука об руку». Что-тоначало происходить в теле Вилли. В нем поднимались неведомые соки, застилалиглаза, отдавались в ушах, покалывали электрическими иголками спину…

Джим закричал. И Вилли закричал тоже.

Их странствие длилось уже полгода, уже полкруга онипутешествовали вдвоем, прежде чем Вилли решился, ухватив Джима покрепче,прыгнуть, отмахнуться от многообещающих взрослых лет, сигануть вниз, рвануть засобой Джима. Но Джим не мог отпустить шест, не мог отказаться от своейбесплатной поездки.

— Вилли! — впервые подал голос Джим, раздираемыймежду другом и кругом, одна рука — здесь, другая — там. Он не понимал, одежду снего сдирают или тело. Глаза у Джима стали алебастровыми, как у статуи. Акарусель неслась! Джим дико вскрикнул, сорвался, нелепо перевернулся в воздухеи рухнул на землю.

Чарльз Хэллуэй дернул рубильник. Пустая карусельостанавливалась. Кони притормаживали бег, так и не добравшись до какой-тодалекой летней ночи.

Чарльз Хэллуэй опустился на колени вместе с Вилли возленеподвижного тела Джима, потрогал пульс, приложил ухо к груди. Невидящимиглазами Джим уставился на звезды.

— О Боже! — закричал Вилли. — Он что,мертвый?

— Мертвый?.. — Отец Вилли коснулся лица, грудиДжима. — Нет, я не думаю…

Где-то неподалеку тоненький голос позвал на помощь. Ониподняли головы. К ним опрометью бежал мальчишка. Он то и дело оглядывался черезплечо, спотыкался о растяжки шатров и задевал плечами билетные будки.

— Помогите! — истошно верещал он. — Помогите,он меня поймает! Я не хочу! Мама! — Малец подбежал и вцепился в ЧарльзаХэллуэя. — Помогите, я потерялся. Возьмите меня домой, а то этот дядька вкартинках поймает меня!

— Мистер Дарк! — выдохнул Вилли.

— Ага, он, он! — тараторил мальчишка. — Он замной бежал.

— Вилли, — отец встал. — Позаботься о Джиме.Попробуй искусственное дыхание. Ну, пойдем, малыш.

Мальчонка тут же рванулся прочь. Чарльз Хэллуэй шел за ним ивнимательно разглядывал тщедушное тельце, неправильной формы голову иоткляченный зад. Они отошли от карусели футов на двадцать, и Чарльз Хэллуэйспросил:

— Послушай, дружок, как тебя зовут?

— Да некогда же! — истерично выкрикнулмальчишка. — Джед меня зовут. Идем быстрее.

Чарльз Хэллуэй остановился.

— Послушай-ка, Джед, — сказал он. Теперь мальчишкатоже остановился и нетерпеливо повернулся к нему. — А скажи-ка, сколькотебе лет?

— Девять мне, девять! Пойдем, мы же не успеем!

— Девять лет! — мечтательно повторил ЧарльзХэллуэй. — Отличная пора, Джед. Я никогда не был таким молодым.

— Чтоб мне провалиться… — начал мальчишка.

— Вполне возможно, — подхватил Чарльз Хэллуэй ипротянул руку. Парнишка отшатнулся. — Похоже, ты боишься только одногочеловека, Джед. Меня.

— Чегой-то мне вас боятся? Кончайте вы. Почему?..

— Потому, что иногда зло оказывается безоружно переддобром. Потому, что иногда даже наигранные трюки не удаются. Не так-то простостолкнуть человека в яму. И «разделяй и властвуй» сегодня не пройдет, Джед.Куда ты думал отвести меня? В какую-нибудь львиную клетку? Придумал ещекакой-нибудь аттракцион вроде зеркал или Ведьмы? А знаешь что, Джед? Давай-капопросту засучим твой правый рукав, а?

Мальчишка сверкнул глазами и отскочил, но Чарльз Хэллуэйпрыгнул за ним и схватил за шиворот. Вместо того чтобы возиться с рукавом, онпросто сдернул с паренька рубашку через голову.

— Ну вот, Джед, так я и думал, — тихо произнес он.

— Ты… ты…

— Да, да, Джед, я. Но главное — это ты, Джед.

Все тело мальчишки покрывала татуировка. Змеи, скорпионы,прожорливые акулы теснились на груди, обвивали талию, корчились на спинемаленького, холодного, дрожащего тела.

— Здорово нарисовано, Джед, — одобрил ЧарльзХэллуэй.

— Ты! — Мальчишка размахнулся и ударил.

Чарльз Хэллуэй даже не стал уворачиваться. Он принял удар, апотом сгреб мальчишку и крепко зажал под мышкой. Малец забился, задергался иотчаянно заверещал: «Нет!»

— Теперь только «да», Джед, — приговаривал ЧарльзХэллуэй, действуя одной правой рукой. Левая его не слушалась. — Зрядергаешься, я тебя не выпущу. Идея была хорошая: сначала разделаться со мной,потом добраться и до Вилли… А когда явится полиция, ты вроде бы и ни при чем,какой спрос с мальца? Карнавал? А что — Карнавал? Твой он, что ли?

— Ничего ты мне не сделаешь! — завизжал мальчишка.

— Может быть, и нет, но я попробую, — ласковопообещал Чарльз Хэллуэй, покрепче прихватывая своего пленника.

— Караул! Убивают! — заорал и заплакал парень.

— Да что ты, Джед, или мистер Дарк, или как тебя тамеще, — укоризненно произнес Чарльз Хэллуэй. — Я и не думаю тебяубивать. По-моему, это ты собираешься себя прикончить. Ты же не можешьнаходиться долго рядом с такими людьми, как я. Да еще так близко!

— Отпусти, злодей! — застонал мальчишка, извиваясьв руках мужчины.

— Злодей? — Отец Вилли рассмеялся. Судя по рывкамДжеда, звуки простого смеха доставляли ему не больше удовольствия, чем ройрассерженных пчел. — Злодей, говоришь? — Руки мужчины еще крепчеприхватили маленькое тело. — И это ты говоришь, Джед? Уж чья бы коровамычала! Со стороны оно, может, так и выглядит. Злу добро всегда кажется злом.Но я буду делать только добро. Я буду держать тебя долго, держать и смотреть,что сделает с тобой добро. Я буду делать тебе добро, Джед, мистер Дарк, мистерХозяин Карнавала, паршивый мальчишка, буду делать до тех пор, пока ты нескажешь мне, что стряслось с Джимом. Лучше тебе разбудить его, лучше вернутьего к жизни. Ну!