— Ради багажа Винни, — последовал ответ. —Этим людям нужно было переправить из Англии во Францию контрабанду, о которойбыли предупреждены все таможенники, а именно, недавно украденную картину. Чтомогло быть надежнее чемодана школьницы? Вы, мисс Поуп, на виду, ваше заведениепользуется заслуженной славой. На Северном вокзале багаж ваших воспитанницпропустили en bloc[59].

Это же всем известная английская школа мисс Поуп! А послепохищения в школу присылают за вещами девочки человека — якобы из префектуры?Вполне логично, верно? Но, по счастью, — довольно улыбнулся Пуаро, —в ваших правилах по приезде распаковывать чемоданы. Так был обнаружен подарокот Винни — только совсем не тот подарок, что Винни упаковала в Крэнчестере.

Пуаро подошел к мисс Поуп, держа на вытянутых рукахзлополучное полотно.

— Вот картина, которую я обнаружил, мадемуазель.

Согласитесь, что в вашей респектабельной школе ей совсем неместо!

Крэнчестерский мост исчез словно по мановению волшебнойпалочки. Взамен появилась сцена в затененных тонах.

— «Пояс Ипполиты», — любовно произнесПуаро. — Великое произведение — mais tout de me[60],извините, не для вашей гостиной.

Мисс Поуп невольно зарделась.

На Ипполите не было ничего, кроме пояса, на котором лежалаее рука… На Геракле — лишь львиная шкура, небрежно наброшенная на плечо…Картину заполняла плоть, чувственная рубенсовская плоть…

— Да, великое произведение, — собралась с духоммисс Поуп. — Но, с другой стороны, как вы заметили, нужно уважать чувствародителей. Они иногда мыслят так узко… Надеюсь, вы меня понимаете…

5

Нападение произошло в тот самый момент, когда Пуаро выходилиз здания школы. Он был окружен и буквально взят в плен группой девиц, толстыхи худеньких, блондинок и брюнеток.

— Mon Dieu![61] — пробормоталон. — Вот уж воистину темперамент амазонок!

— До нас дошел слух… — кричала высокая белобрысаядевочка.

Девочки сомкнулись теснее, и двадцать пять голосов на разныелады повторяли одну и ту же фразу:

— Мосье Пуаро, распишитесь, пожалуйста, в моем альбоме…

1

Пуаро задумчиво вглядывался в лицо человека, сидевшегонапротив за большим столом красного дерева. Он отметил кустистые брови, узкиегубы, бульдожью челюсть и пронзительные зоркие глаза. При взгляде на ЭмериПауэра становилось ясно, почему он стал одним из крупнейших в мире финансистов.

Когда же взгляд Пуаро упал на длинные изящные руки, лежащиена столе, он понял, почему Эмери Пауэр стал еще и знаменитым коллекционером. Пообе стороны Атлантики он был известен как знаток и собиратель ювелирныхизделий. Его страсть к искусству дополнялась любовью к старине. Одной красотыему было недостаточно — за вещью должна была стоять история.

Эмери Пауэр между тем заговорил, отчетливо произнося каждоеслово своим тихим голосом, повышать который ему абсолютно не было никакой нужды— он и так был бы слышен в любой аудитории.

— Мне известно, что сейчас вы редко беретесь за расследования,но от этого дела, полагаю, не откажетесь.

— Так это дело чрезвычайной важности?

— Для меня — да, — кивнул Пауэр.

Пуаро продолжал сидеть в выжидательной позе, склонив головунабок, очень напоминая в этот момент задумавшегося дрозда.

— Речь идет о розыске одного драгоценногоизделия, — продолжал хозяин кабинета, — а именно, об украшенномдрагоценными камнями золотом кубке эпохи Возрождения.

Говорят, он принадлежал Папе Александру Борджиа. Иногда егоподносили кому-либо из гостей. После чего гость обычно умирал.

— Хорошенькое дело, — пробормотал Пуаро.

— Вообще этот кубок имеет довольно зловещее прошлое.Его много раз похищали, при этом не гнушаясь и убийством. В веках за нимтянется кровавый след.

— Его так домогались из-за его ценности?

— Стоит он действительно немало. Работа чудесная —говорят, Бенвенуто Челлини. Там отлито древо познания с обвившимся вокруг негозмеем, а вместо яблок — прекрасные изумруды.

— Яблоки? — вмиг встрепенулся Пуаро.

— Изумруды, как и рубины, изображающие глаза змея,великолепны, но кубок ценен прежде всего из-за громких исторических имен,связанных с ним. В тысяча девятьсот двадцать девятом году его выставил нааукцион маркиз ди Сан-Вератрино. После некоторой драчки мне удалось егоприобрести за сумму, составлявшую около тридцати тысяч фунтов по тогдашнемукурсу.

— Жест воистину королевский! — поднял бровиПуаро. — Маркизу повезло.

— Если я хочу приобрести какую-то вещь, я готов за неезаплатить, мосье Пуаро.

— Вы, конечно, знаете испанскую пословицу: «Бог сказал:бери что хочешь, но только плати за это»? — вкрадчиво спросил Пуаро.

На мгновение финансист нахмурился, и в глазах его мелькнулгневный огонек.

— А вы, оказывается, философ, мосье Пуаро, —холодно парировал он.

— Я достиг возраста раздумий, мосье.

— Не сомневаюсь, но раздумьями кубок не вернешь.

— Вы так полагаете?

— Я полагаю, что для этого придется предпринятькое-какие действия.

Пуаро безмятежно кивнул.

— Это распространенное заблуждение, мистер Пауэр.

Но простите, мы отклонились от темы. Вы сказали, что купиликубок у маркиза ди Сан-Вератрино?

— Именно так. Но должен вам сообщить, что он былукраден еще до того, как перешел ко мне.

— И как же это произошло?

— В ночь после торгов во дворец маркиза забралисьграбители и украли несколько ценных вещиц, в том числе и кубок.

— Какие были приняты меры к их розыску?

— Разумеется, сообщили в полицию, — пожал плечамиПауэр. — Обнаружилось, что ограбление — дело рук известной банды. Двое изграбителей, француз Дюбле и итальянец Рикковетти, были арестованы и осуждены. Уних изъяли часть похищенного.

— Но кубка Борджиа у них не было?