Отнюдь не претендуя на оригинальность, Эркюль Пуаро любитповторять, что все в мире взаимосвязано. И обычно добавляет, что лучше всегоэто видно на примере кражи картины Рубенса[56].

Вообще-то к живописи Рубенса он всегда был довольноравнодушен, да и обстоятельства кражи были самыми что ни на есть тривиальными.За дело он взялся ради своего друга Александра Симеона, а также по каким-тосвоим особым соображениям, которые касались одного доблестного древнегреческогогероя.

После кражи Симеон послал за Пуаро и излил ему свое горе.Картину обнаружили совсем недавно, но сомнений в том, что автором доселенеизвестного шедевра был именно Рубенс, у специалистов не было. Из галереиСимеона ее украли средь бела дня. Случилось это как раз в то время, когдабезработные перегораживали своими телами улицы и штурмовали отель «Ритц». Однаиз групп заявилась в галерею и устроила лежачую демонстрацию под лозунгом«Искусство — роскошь. Накормите голодных!». Послали за полицией, вокруг,естественно, собралась толпа зевак.

И только после того, как стражи порядка выдворилидемонстрантов на улицу, обнаружилось, что кто-то вырезал новообретенногоРубенса из рамы и был таков!

— Видите ли, картина небольших размеров, —объяснил Симеон. — Ее можно было положить за пазуху и спокойно вынести,пока все глазели на этих кретинов безработных.

Позже выяснилось, что ничего не подозревавшим безработнымзаплатили за «прикрытие» кражи. Им было поручено провести демонстрацию вгалерее, но с какой целью — об этом они узнали уже после того, как дело былосделано.

Пуаро трюк грабителей даже позабавил, он с огорчениемподумал, что вряд ли сумеет помочь своему другу. И поэтому не преминулнапомнить, что, когда речь идет об откровенном ограблении, вполне можноположиться и на полицию.

— Послушайте, Пуаро, — сказал Симеон, — язнаю, кто и для кого украл картину.

Симеон был уверен, что кража была организована по поручениюнекоего миллионера, не гнушавшегося приобретением произведений искусства поподозрительно низким ценам и не задававшего при этом никаких вопросов.

Рубенса, по мнению Симеона, скорее всего контрабандойпереправят во Францию, где и передадут означенному миллионеру. И английской, ифранцузской полиции этот тип конечно же известен, но Симеон полагал, что он имявно не по зубам.

— Так что, как только картина попадет в когти к этомустервятнику, вряд ли можно будет что-либо сделать. Вот я и подумал о вас: выименно тот человек, который сможет все это распутать.

Пуаро без особого энтузиазма вынужден был согласиться и дажепообещал немедленно отправиться во Францию.

Откровенно говоря, поиски картины его не слишкомвдохновляли, но благодаря им он подключился к делу о пропавшей школьнице,подробности которого ему показались весьма и весьма занимательными.

Об этой девочке Пуаро сообщил старший инспектор Джепп,заявившийся в ту самую минуту, когда Пуаро удовлетворенно взирал на упакованныевещи.

— Ага, — сказал Джепп, — значит, во Франциюедете?

— Mon cher[57], — отозвалсяПуаро, — такая информированность делает честь Скотленд-Ярду.

— У нас везде глаза и уши! — хохотнулДжепп. — Это вас Симеон настропалил. На нас, выходит, не надеется.

Ну, Бог ему судья. Я к вам по другому поводу. Раз уж вы всеравно едете в Париж, можете убить сразу двух зайцев.

Там инспектор Херн как раз с французишками расследует однодельце. Херна помните? Хороший малый, но звезд с неба не хватает. Вот я ихотел, чтобы вы ему немножко подсобили.

— И что же это за дело?

— Девочка пропала. Будет в вечерних газетах. Похоже, еепохитили. Дочка каноника Кинга из Крэнчестера, Винни Кинг.

Джепп изложил подробности.

Винни отправилась в Париж, в престижнейшуюангло-американскую школу мисс Поуп — заведение для избранных. Она приехала изКрэнчестера утренним поездом. В Лондоне ее встретила сотрудница общества подназванием «Старшие сестры», которая провожала девочек с одного вокзала надругой, и благополучно передала ее на вокзале Виктория мисс Бершоу, правой рукемисс Поуп. Там Винни в компании еще восемнадцати будущих школьниц села на поезддо Дувра. Итак, девятнадцать девочек пересекли на пароме Ла-Манш, прошлитаможню в Кале, сели в парижский поезд, пообедали в вагоне-ресторане. Но когдана подъезде к Парижу мисс Бершоу пересчитала всех по головам, обнаружилось, чтодевочек осталось восемнадцать!

— Та-ак, — протянул Пуаро. — Поезд где-нибудьостанавливался?

— Да, в Амьене, но в тот момент девочки были ввагоне-ресторане, и все в один голос утверждают, что Винни была вместе с ними.А хватились они ее уже после вагона-ресторана. Она не вернулась в свое купе. Еесоседки, пятеро девочек, решили, что она зашла с кем-нибудь поболтать в другоекупе, всего их было забронировано три.

Пуаро кивнул.

— Так когда же ее в последний раз видели?

— Минут через десять после отправления из Амьена.

Она.., гм-м… — Джепп стыдливо потупился, — заходила втуалет.

— Да… — пробормотал Пуаро. — И больше никакихследов?

— Кое-что есть, — мрачно поведал Джепп. —Возле путей, милях в четырнадцати от Амьена, нашли ее шляпку.

— Но тела не обнаружили?

— Нет, тела не обнаружили.

— А что вы сами думаете? — поинтересовался Пуаро.

— Не знаю, что и подумать. Ни тела, ни каких-то следовне нашли, значит, упасть с поезда она не могла.

— После Амьена поезд где-нибудь останавливался?

— Нет. В одном месте только притормозил по сигналусемафора, но все равно с него вряд ли можно было спрыгнуть. Или вы считаете,что девчушка запаниковала и надумала бежать? Конечно, первый триместр, и подому она, надо думать, скучала, но ведь не приготовишка, шестнадцатый годвсе-таки. Да и в дороге она была в прекрасном настроении: болтала, смеялась,никаких ахов и слез…

— Поезд обыскали? — спросил Пуаро.

— О да, они его весь обегали еще до того, как онподошел к Северному вокзалу. Девочки в поезде не было, это уж точно. Словно ввоздухе растворилась! — раздраженно добавил Джепп. — Никаких концовне найдешь. Бред какой-то!