— Некий мосье Лефарж из префектуры, — сказала оналедяным голосом, — пытался выяснить, не могу ли я пролить свет наслучившееся. Разумеется, мне нечего было ему сказать. Тогда он вознамерилсяосмотреть чемодан Винни, который, разумеется, был доставлен сюда вместе счемоданами прочих девочек. Я, естественно, сказала, что в их ведомстве творитсяполная неразбериха, поскольку чемодан уже забрал один из его коллег. Который,кстати, потом звонил и утверждал, что я передала ему не все вещи. Пришлосьпоставить его на место. Нельзя покорно сносить хамство со стороны официальныхлиц.

Пуаро испустил глубокий вздох.

— Вы умеете за себя постоять, мадемуазель, примите моеискреннее восхищение, — сказал он. — Полагаю, по прибытии чемоданВинни был распакован?

Мисс Поуп, казалось, пришла в некоторое замешательство.

— Это обычный порядок, — пояснила она, — Мынеукоснительно его придерживаемся. По приезде чемоданы распаковываются, а вещинаши сотрудницы раскладывают и развешивают так, как им впредь надлежитхраниться.

Чемодан Винни тоже был распакован. Разумеется, потом пещиснова собрали, так что чемодан был возвращен в точно таком же виде, в каком егопривезли.

— В точно таком же? — переспросил Пуаро и подошелк стене. — По-моему, на этой картине изображен знаменитый Крэнчестерскиймост, а на заднем плане собор.

— Вы совершенно правы, мосье Пуаро. Очевидно, Виннинаписала эту картину, желая сделать мне приятный сюрприз. Она лежала у нее вчемодане упакованная в оберточную бумагу, на которой было написано «Мисс Поупот Винни». Очень мило с ее стороны.

— Вот оно что! — протянул Пуаро. — Ну и каквам эта картина с художественной точки зрения?

Самому Пуаро приходилось видеть немало изображенийКрэнчестерского моста. Без этого сюжета не обходилась ни одна выставка. Иногдакартины были выполнены маслом, иногда акварелью. В иных полотнах чувствоваласьрука мастера, другие были так себе, но такой откровенной халтуры Пуаро еще невстречал.

Мисс Поуп снисходительно улыбнулась.

— Девочек нельзя обескураживать, мосье Пуаро, —сказала она. — Разумеется, мы будем поощрять стремление Виннисовершенствоваться.

— Вам не кажется, что естественнее для нее было бысделать акварельный рисунок? — задумчиво спросил Пуаро.

— В общем-то вы правы. Я не знала, что она пытаетсяписать маслом.

— Понятно, — сказал Пуаро. — Вы позволите,мадемуазель?

Он снял картину и поднес ее к окну. После тщательногоосмотра он посмотрел на мисс Поуп и произнес:

— Я хочу попросить вас, мадемуазель, отдать мне этукартину.

— Но послушайте, мосье Пуаро…

— Не станете же вы говорить, что она вам дорога.

Ничего ужаснее я в жизни своей не видел.

— Художественной ценности она, конечно, непредставляет, но как работа одной из учениц…

— Уверяю вас, мадемуазель, этой картине не место ввашем кабинете.

— Не понимаю, какие у вас есть основания утверждатьподобное, мосье Пуаро.

— Сейчас увидите. Прежде всего расскажу вам маленькуюисторию, мадемуазель, — начал Пуаро, доставая из карманов бутылочку, губкуи тряпочку. — Она в чем-то схожа со сказкой о гадком утенке,превратившемся в лебедя.

Не прерывая повествования, Пуаро принялся за дело.

В кабинете сильно запахло скипидаром.

— Вы, должно быть, редко бываете на эстрадныхпредставлениях?

— По правде сказать, да. По-моему, они так бездумны…

— Бездумны, но иногда поучительны. Я видел, как однаартистка чудесным образом меняла облик. В одном скетче[58] онабыла изысканной и яркой звездой кабаре, десятью минутами позже превращалась вхудосочную девочку с распухшими железками, облаченную в школьную форму, а еще черездесять минут становилась оборванной цыганкой, гадающей у кибитки.

— Охотно верю, но какое отношение…

— Да ведь я пытаюсь объяснить вам, как был проделан тотфокус в поезде. Школьница Винни с белесыми косичками, очками и уродливой зубнойпластинкой идет в туалет, а через пятнадцать минут оттуда появляется, повыражению инспектора Херна, «шикарная штучка». Шелковые чулки, туфли на высокомкаблуке, норковая шубка поверх школьной формы, бархатная безделушка, которуютеперь называют шляпкой, на завитых волосах — ну и, конечно, лицо… Румяна,пудра, губная помада, тушь для ресниц!

Как на самом деле выглядит эта особа — один Бог знает.

Но ведь вы, мадемуазель, сами не раз наблюдали превращениенеуклюжей школьницы в привлекательную и ухоженную светскую львицу.

Мисс Поуп ахнула:

— Вы хотите сказать, что Винни Кинг переоделась…

— Не Винни. Винни похитили в Лондоне, а ее место занялаактриса. Мисс Бершоу никогда не видела Винни Кинг. Откуда ей было знать, чтодевочка с жидкими косичками и пластинкой на зубах вовсе не Винни?

Все шло по плану, но вот приезжать ей сюда было нельзя ни вкоем случае, поскольку вы были знакомы с настоящей Винни. Тут-то и происходитфокус. Алле-гоп! — Винни исчезает в туалете и появляется оттуда уже воблике жены человека по имени Джеймс Эллиот, в паспорте которого значитсясупруга. Светлые косички, очки, фильдекосовые чулочки, пластинка — все этомного места не занимает, но вот прочные дорожные туфли и шляпку — несгибаемуюбританскую шляпку — приходится выбросить в окно. Потом настоящую Винниперевозят на пароме через Ла-Манш — ну кто обратит внимание на спящую больнуюдевочку, которую везут из Англии во Францию — и неприметно высаживают из машинына обочине шоссе.

Если ее все время пичкали скополамином, она вряд ливспомнит, что с нею произошло на самом деле.

Мисс Поуп не сводила глаз с Пуаро.

— Но зачем? — спросила она недоуменно. —Зачем кому-то понадобился этот бессмысленный маскарад?