— Да, я говорила это самому Пастырю, доктору Андерсену,Эми иронически улыбнулась. — Я излилась в благодарностях перед ним за то,что он преобразил мою душу и вернул меня в Храм истинной веры. Кажется, я былаочень естественной; к тому же и он — прекрасный актер. Слушая его, невозможноусомниться в том, что деньги для него ничего не значат. Он говорит примернотак: «Жертвуйте от сердца своего, а если вам нечего дать — не переживайте. Выпринадлежите пастве, а Пастырь рядом с вами». Я сказала ему, что я хорошообеспечена, а в скором будущем у меня будет еще больше денег — мол, я получилабольшое наследство, хотя оно еще юридически не оформлено, но я уже сейчас хочусоставить завещание, чтобы после моей смерти все деньги перешли секте,поскольку родственников у меня нет.

— Он принял ваш дар с артистическим благородством?

— Что-то вроде этого. Он был невозмутим. Уверял, чтомне суждена долгая жизнь, в течение которой я смогу наслаждаться духовнымирадостями на Зеленых Холмах в его храме. О, он умеет говорить оченьпроникновенно!

— Еще бы, — кивнул Пуаро. — Ну, а что высказали ему насчет своего здоровья?

— Да, я упомянула, что болела туберкулезом, долголечилась и сейчас чувствую себя неплохо.

— Превосходно, мадемуазель!

— А почему нужно было говорить о туберкулезе? Я женикогда не болела им.

— Так нужно для дела, — туманно ответилдетектив. — А о подруге не забыли сказать?

— Не забыла. По большому секрету я ему намекнула, что,помимо наследства после смерти мужа, Эмелин ждет в несколько раз большеесостояние ее тетушки.

— Замечательно. Этим мы выведем миссис Клэг из-подудара. А тем временем…

— Господин Пуаро, вы считаете, что Эмелин и вправдучто-то грозит?

— Вот это я должен узнать. Да, вот еще: не приходилосьли вам видеть в Зеленых Холмах субъекта по имени Коул?

— Да, господин Пуаро, в последний раз я действительновстретила там какого-то Коула. Очень странный тип! Ходит в зеленых шортах и есттолько сырую капусту.

— Следовательно, все идет, как надо. Остается подождатьосеннего праздника паствы.

5

— Постойте, мисс Кэрнаби, прошу вас! — Коул догналЭми и схватил ее за руку. Глаза его фосфорически заблестели Сегодня мне былаудивительное видение.

Эми перевела дыхание. Она сильно опасалась Коула, не зная,что о нем думать. Частенько его можно было принять за сумасшедшего.

— Это произошло, когда я решил погрузиться в созерцаниеполноты жизни. В этот самый момент я вдруг увидел…

Эми подумала, что еще одного рассказа о любовник похожденияхдревних шумерских богов она не вынесет. Но на этот раз сюжет был иным.

— Я лицезрел самого пророка Илию! — Коулприблизился к мисс Кэрнаби, расширив глаза. — Он спускался с небес вогненной колеснице!

Эми перевела дыхание. С пророком Илией — это уже полегче.

— Он спускался с небес, а внизу темнели жертвенники,много жертвенников, — вдохновенно продолжал Коул, — и тут мне былголос: «Запоминай все, что видишь, и расскажи об этом людям».

Задумавшись, Коул умолк.

— А что же было дальше?

— Дальше? У жертвенных алтарей я увидел множестводевушек, обреченных на заклание. Это были обнаженные девственницы, беспомощныеи беззащитные.

Коул облизнул пересохшие от напряжения губы. Мисс Кэрнабипочувствовала, что щеки ее краснеют.

— Ну, а потом в небе появились вороны Одина. Онивстретились с воронами пророка Илии и долго летали, описывая круги. А затем вразнабросились на девушек и стали выклевывать им глаза. Тут раздались крики, воплии стоны, а голос все повторял: «Примите жертвоприношение! Сегодня Иегова и Одинпобратались кровью». После этого жрецы вынули жертвенные ножи и…

Мимо проходил Липскомб, охранявший порядок в храме наЗеленых Холмах, ревностный фанатик секты, и мисс Кэрнаби с облегчениембросилась к нему от Коула, на губах которого показалась садистская улыбка.

— Простите, вы не видели здесь мою брошь? Я ее где-тообронила…

Липскомб был груб и невоспитан, женщин он ненавидел всейдушой. Он сквозь зубы пробормотал, что ему нет дела до чьих-то брошек и ничегоискать он не собирается. Но мисс Кэрнаби не отставала от него, пока Коул неостался далеко позади.

В эту минуту из Священной обители появился сам Пастырь.

Он шел, ласково улыбаясь, и Эми, набравшись смелости,спросила его, не считает ли он поведение Коула странным.

Великий Пастырь успокаивающе положил руку на плечо миссКэрнаби и произнес:

— В вашем сердце страх — изгоните его! Полюбите ближнегосвоего, и страх исчезнет.

— Но мне кажется порой, что Коул просто сумасшедший. Онрассказывает про такие странные видения…

— Разумеется, его видения странны и несовершенны,кивнул Великий Пастырь, — но кто из нас может похвалиться полнымсовершенством? Наступит время, когда Коулу явится совершенство духа, как илюбому из нас. Нужно только терпеливо ждать обетованного часа.

Эми смутилась и, покраснев, спросила:

— А Липскомб? Почему он так грубо относится к женщинам?

Ласковая, все понимающая улыбка снова озарила лице ВеликогоПастыря.

— Липскомб — это верный сторожевой пес, — сказалон. Пусть он невежествен и груб, но зато предан, как и полагается псу.

И Великий Пастырь величественно двинулся прочь. Мисс Кэрнабиувидела, что он подозвал к себе Коула, отечески положил ему на плечо руку,что-то сказал. Что ж, будем надеяться, подумала Эми, что Великий Пастырь хотькак-то повлияет на Коула, на темы его странных видений.

До осеннего праздника паствы оставалась всего неделя.

Вечером, за день до праздника, Эркюль Пуаро ждал миссКэрнаби в небольшой чайной в соседнем с Зелеными Холмами городишке.

Поздоровавшись, Пуаро спросил:

— Сколько человек будет на празднике?

— Думаю, человек сто двадцать, — ответила миссКэрнаби.

— Есть и новые, их будут принимать в паству.

— Превосходно. Вы, конечно, знаете, что вам делать.

Эми Кэрнаби промолчала. Пуаро ждал ответа. Наконец онапроизнесла, вставая из-за столика:

— Я ничего не буду делать, господин Пуаро.

Детектив удивленно уставился на нее.