Однако доносить эту «хорошую мыслю» до кешайна было поздно. Он находился спиной к Тимуру, а подать голос тот не решился. Да и все равно бы не успел. Потому что на обочине показался человек. Если точнее, то боец в униформе и соответствующей амуниции. Через левое плечо у него висел автомат Калашникова.

«Да это же, похоже, «армеец»! – мелькнуло в сознании Тимура. – И бронешлем, и калаш, и «броник» с разгрузкой. Эх, повязать бы его».

Увы, кешайн рассудил иначе. Метнувшись из-за куста стремительной тенью, мутант одним размашистым ударом снес бойцу голову. Затем, повернувшись к Тимуру, показал тому большой палец: мол, порядок, напарник, можешь не волноваться.

Тимур подбежал и остановился рядом. «Ящер», конечно, был не виноват, что возьмешь с шального мутанта? Но парень еле удержался от того, чтобы высказать пару крепких слов. А то и две пары.

Ох, как бы им сейчас пригодился «язык»! Ведь около БМП происходит нечто непонятное, а у него, Тимура, нет ни одной приемлемой версии. Можно, конечно, предположить, что на «армейцев» кто-то напал. Но кто именно? И зачем? И что с Марусей? И где «панацея»? И почему этот боец с перемотанной рукой шел один по дороге?

Сплошные вопросы! А человек, который мог ответить на большинство из них, теперь валяется с отрубленной башкой. Класс!

– Ты, конечно, неплохо сработал, Вован, – сказал Тимур. – Чик по горлу – и в колодец.

– Какой колотец? Я не вижу колотца.

– Я тоже не вижу. Это просто древняя поговорка. Но я тебя предупредить хотел. Этот мужик на тебя нападал?

– Нет. Но он пы опязательно напал.

– Вот когда нападают, тогда ты и убивай. А сразу – не надо.

– Почему? – Кешайн недоумевал.

– Потому что нам пленные нужны. Чтобы информацию выпытать. Соображаешь?

– Выпытать инфолмацию? Та, тепель сооплажаю. Я понял. Слазу не упивать.

– Вот именно, Вован. И особенно учти. Если встретишь девушку, то ее надо спасать. Она может быть Марусей, дочерью Ирода. А вот сейчас мы побежим к БМП. И как можно быстрее, а то, чувствую, можем опоздать.

– Ты говолил, что пежать опасно. Ты говолил – аномалий много.

– Да, много. Но по этому маршруту только что прошел этот боец. Будем надеяться, что и с нами ничего не случится. А вот если что-то случится с Марусей или «панацеей», то… Помнишь, чего нам Ирод обещал?

– Помню. Он опещал, что мы умлем от ята. Но ты не ласстлаивайся. Он умлет ланьше нас.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я его упью.

Тимур машинально почесал шею около правого уха – в том месте, куда псионик засандалил чип. И сказал, поднимая с земли автомат «армейца»:

– Мысль, конечно, интересная… Но несвоевременная. Слушай, может, возьмешь автомат? Твой трофей.

– Я пы взял. Та стлелять не умею.

– Фигово у вас военная подготовка поставлена. Ладно, при случае научу.

– Можно. Но сапля лучше. Пуля мимо летает, а сапля нет.

– Так-то оно так. Но от пули еще никто не убегал. А теперь – рванули.

* * *

Когда Мара, сжимая в руках автомат Фантомаса, осторожно приближалась к БМП, она лишь приблизительно представляла, с чем может столкнуться. Даже появление сигнальной ракеты не гарантировало безопасности и того, что операция увенчалась успехом. В конце концов, выстрелить из сигнального пистолета мог кто угодно и с разными целями. В том числе и с целью заманить ее, Мару, в ловушку. А еще ракета могла означать сигнал бедствия, поданный, к примеру, Андреем. Ведь Мара слышала звуки перестрелки, а метко стреляют не только хорошие парни – случается, что пули попадают и в них.

В общем, девушка сильно нервничала, опасаясь непредвиденных осложнений. И предчувствия ее не обманули.

Выбравшись из оврага, она уловила непонятные звуки, похожие на всхлипывания и неразборчивую речь. Но это был не разговор, а отрывистые фразы, повторяемые одним и тем же голосом. Обогнув БМП, Мара увидела Антона. Тот как-то странно сидел на земле с раздвинутыми коленями, опустив голову, раскачиваясь и монотонно бубня что-то. Периодически бормотание переходило в завывание, и тогда можно было разобрать отдельные слова:

– Ох, брат, как же так?.. как же так случилось?.. как случилось, брат?.. что же теперь будет?.. что же мне делать?..

В паузах между словами Антон всхлипывал и шмыгал носом.

С минуту Мара смотрела на парня, ничего не говоря. А тот ее не замечал, явно находясь в прострации. Можно было предположить, что Антон испытывает сильные душевные муки, что он в шоке. Только вот конкретную причину этого состояния парня девушка определить не могла, хотя предположение уже возникло в ее проницательном мозгу.

– Антон, что случилось? – осторожно спросила Мара.

Парень вздрогнул и посмотрел на нее недоумевающим взглядом.

– Это я, Мара, – сказала девушка. – Что случилось? И… где Андрей?

Взгляд Антона прояснился, в нем появилась осмысленность.

– Это ты, – с ненавистью произнес он. – Пришла, значит, не запылилась. Вот как. А кому ты здесь нужна, сука?

Он всхлипнул.

– Что это значит? – Мара сдержала раздражение, понимая, что Антон не в себе. – Пожалуйста, прекрати истерику. Ты можешь сказать, где твой брат?

– Брат? Где мой брат? Я не сторож брату своему, – парень внезапно ухмыльнулся, ощерив зубы. – Вот он, мой брат. Смотри, гадюка, во что он превратился. Смотри.

И он ткнул указательным пальцем в БМП.

Мара перевела взгляд на указанное место, однако сначала ничего не заметила – из-за вечерней тени, отбрасываемой кормой бронемашины. Тогда она подошла поближе, еще ближе… И замерла, не сумев сдержать глухого восклицания:

– Ах…

В первое мгновение девушка не узнала в обезображенной мумии того, кто еще совсем недавно, менее получаса назад, был Андреем. Она вообще сначала не опознала человека в странной плоской фигуре, напоминающей сдутую резиновую куклу, – но еще ничего толком не поняв, содрогнулась от иррационального ужаса, натолкнувшись взглядом на две стекляшки. Они располагались там, где у куклы-мумии должны были находиться глаза, и мерцали синим цветом. Это производило поистине чудовищное впечатление, пугающее и отвратительное.

Однако уже в следующее мгновение Мара узнала Андрея по двум приметам – светло-русой челке и по такой же светло-русой, тонкой полоске усов. Они белели над верхней губой, выделяясь на темно-сером фоне кожи лица, а вернее, на фоне того, во что оно превратилось.

Узнав Андрея, девушка очнулась от кратковременного оцепенения, обретя способность мыслить и говорить. Наверное, потому, что в ситуации появилась ясность, пусть еще и не окончательная.

Присев на корточки, Мара подняла с земли переднюю секцию бронежилета Андрея и вытащила из грудного кармашка «разгрузки» перстенек с шариком «брызги». Надев, а точнее, вернув перстень на свой безымянный палец, Мара требовательно спросила: