— Интересно, пойдет ли дождь? — сказал Келтэн,когда они, поужинав сидели вокруг костра.

— Не говори так, — ответил Телэн. — Я тольконачал чувствовать, что просыхаю после этого дождя в Лэморканде.

— Конечно, все возможно, — сказал Кьюрик. —Такое уж это время года, но я что-то не чувствую в воздухе сырости.

Берит, ходивший проверить лошадей, вернулся к костру.

— Сэр Спархок, там кто-то приближается к нам.

Спархок встал.

— Сколько их?

— Я слышал только одну лошадь. Кто спускается оттуда,куда мы едем. Он сильно гонит свою лошадь.

— Неосторожно, — прокомментировал Улэф, — втемноте, по такой дороге…

— Может нам бы стоило загасить костер? — спросилБевьер.

— Я думаю он уже увидел его, сэр Бевьер, — ответилБерит.

— Ну ладно, поглядим, что он собирается делать, —сказал Спархок. — Один человек, вообще-то, не представляет большой угрозы.

— Если только он не ищейка, — заметил Кьюрик,помахивая своей булавой. — Ну вот, господа, распределяйтесь и будьтенаготове.

Рыцари автоматически исполнили приказ. Они как-то инстинктивнопочувствовали, что в схватках Кьюрик разбирается лучше, чем кто-нибудь другойво всех Четырех Орденах. Спархок обнажил меч, внезапно почувствовав гордость засвоего друга-оруженосца.

Всадник осадил лошадь на дороге невдалеке от их лагеря.Слышно было частое дыхание его лошади.

— Позволите ли вы подъехать к вам? — донесся изтемноты его голос, визгливый и почти истеричный.

— Подъезжай, незнакомец, — ответил Келтэн, бросивкороткий взгляд на Кьюрика.

У костра появился ярко, почти безвкусно кричаще одетыйчеловек. На нем был красный шелковый камзол, голубые лосины и кожаные ботфортыдо колен, на голове — широкополая шляпа с пером. За спиной его болталась наверевке лютня, и, кроме маленького кинжала, у него не было никакого оружия.Лошадь была почти загнана, немногим лучше — ездок.

— Слава Богу, — проговорил человек, увидеввооруженных рыцарей, стоящих вокруг огня. Он покачнулся в седле, и навернякаупал бы, если бы Бевьер не подбежал и не подхватил его.

— Бедняга, — сказал Келтэн, — он, похоже,перестарался. Интересно, от кого он так убегал.

— Может быть, волки, — пожал плечамиТиниэн. — Я думаю он расскажет нам.

— Принеси-ка воды, Телэн, — сказала Сефрения.

— Хорошо, — мальчик взял ведро и пошел к озеру.

— Полежи немного, — сказал Бевьер, — теперьты в безопасности.

— Нет времени на отдых, — задыхаясь проговорилнезнакомец, — я должен рассказать вам что-то очень важное.

— Как твое имя, дружище? — спросил его Келтэн.

— Я — Арбел, менестрель, — ответил тот. — Ясочиняю песни, для развлечения лордов и леди. Я только что сбежал из дома этогочудовища — графа Гэзека.

— Звучит не слишком зазывно, — пробормотал Улэф.

Телэн принес воды и подал Арбелу, тот жадно и долго глотал,пока не утолил жажду.

— Возьми его лошадь и отведи к воде, — сказалмальчику Спархок, — но не позволяй сначала пить слишком много.

— Хорошо, — снова ответил Телэн.

— Почему ты назвал графа чудовищем? — спросилСпархок Арбела.

— А как назвать человека, заточившего в башне прекраснуюдеву?

— Что за прекрасная дева? — спросил Бевьер страннонастойчивым тоном.

— Его собственная сестра! — воскликнул Арбелголосом полным негодования. — Девушка прекрасная и чистая, как голубка.

— А он, случайно, не говорил тебе, почему? —спросил Тиниэн.

— Он говорил какую-то нелепицу, обвиняя ее в каких-тострашных злодеяниях. Я отказался слушать его.

— А ты уверен в его неправоте? — недоверчивопроизнес Келтэн. — Ты когда-нибудь видел эту леди?

— Я? Вообще-то нет, но слуги графа рассказывали мне оней. Они сказали что она невероятно красива, и что граф заточил ее в башнесразу же, как вернулся из путешествия. Он выгнал меня и всех слуг из замка итеперь думает продержать сестру в башне все оставшиеся ей годы.

— Чудовищно! — гневно воскликнул Бевьер.

Сефрения все это время пристально наблюдала за менестрелем.

— Спархок! — позвала она и отвела его в сторонку,за ними последовал Кьюрик.

— Что такое? — спросил Спархок.

— Не дотрагивайся до этого менестреля, —предупредила она, — и скажи всем остальным тоже.

— Я не совсем понимаю тебя Сефрения.

— Что-то не то с ним, Спархок, — вмешалсяКьюрик. — Глаза у него какие-то не такие и говорит он слишком быстро.

— Он чем-то заражен, если можно так сказать, —объяснила Сефрения.

— Болезнь? — Спархок поежился, чума была страхомвсей Эозии.

— Не в том смысле, в котором ты думаешь. Это не болезньтела. Что-то злое навело порчу на его разум.

— Ищейка?

— Вряд ли, не похоже. Но у меня такое ощущение, что этапорча передается через прикосновение, так что пусть все держатся подальше отнего.

— Он разговаривает, — сказал Кьюрик, — и унего нет этого оцепенелого выражения на лице. Ты права Сефрения, это не похожена Ищейку, это что-то другое.

— Тем не менее он очень опасен.

— Но ему не долго осталось быть опасным, — Кьюрикпотянулся к своей булаве.

— Кьюрик! — воскликнула Сефрения. —Перестань. Что сказала бы Эслада, если бы узнала, что ты убиваешь беззащитныхпутников?

— Но нам необязательно сообщать ей об этом, Сефрения.

— Когда же наступит день, когда эленийцы научатсяговорить не при помощи оружия? — проговорила Сефрения и добавила что-топо-стирикски.

— Что ты сказала? — переспросил Спархок.

— Ничего.