Вскоре мы перешли к обсуждению деталей.

Я беспокоился, как бы он ее не узнал, но Оливия была на этотсчет совершенно спокойна.

– Думаешь, я бы затеяла такое дело, если бы хоть наминуту допускала, что ему известно мое имя? – протянула она и напомниламне, что на адресованном ей конверте рукою Бордена было написано «Хозяйкеквартиры».

Мне подумалось, что самым серьезным препятствием станетотсутствие рекомендаций, ведь Оливия не работала ни у кого, кроме меня, но онасказала, что мне вполне по силам подделать какое угодно письмо.

И все же, признаюсь честно, меня терзали сомнения.Невыносимо было думать, что эта молодая красавица, которая ввергла мою жизнь вводоворот страстей, которая ради меня круто изменила свое собственное бытие,которая долгих пять лет почти во всем пользовалась моим доверием, готовитсяпроникнуть в стан моего злейшего врага.

Два часа пролетели незаметно, пока мы обсуждали ее затею иразрабатывали план действий. Бутылка джина уже опустела, а Оливия всеприговаривала:

– Я добуду для тебя его секрет, Робби. Ты ведь самэтого хочешь, правда?

Я не возражал и только повторял, что не хочу с нейрасставаться.

Безжалостный Борден незримо присутствовал в комнате.Противоречивые чувства владели мной. С одной стороны, я торжествовал,предвкушая его окончательное поражение, а с другой – меня мучил страх при мыслио том, какой будет его месть, узнай он, что Оливия моя лазутчица. Когда яподелился этими сомнениями с Оливией, она ответила:

– Я вернусь к тебе, Робби, и принесу секрет Бордена…

Вскоре нас обоих охватило приятное возбуждение, игривоевеселье и амурное настроение; к себе в квартиру я вернулся только сегодня,после завтрака!

Оливия сейчас у себя, сочиняет письмо Альфреду Бордену спредложением своих услуг. Мне нужно приниматься за подделку рекомендаций. Вкачестве обратного адреса для корреспонденции до востребования мы договорилисьуказать адрес ее горничной; в целях дальнейшей конспирации Оливия возьметдевичью фамилию матери.

Прошла неделя после отправки письма Бордену, но ответа досих пор нет. В каком-то смысле это неплохо, потому что все это время мы сОливией воркуем словно голубки, ну совсем как в пору того безумногоамериканского турне. Она несказанно похорошела и отказалась от джина.

Пришел ответ от Бордена (если быть точным, ответ пришел отего помощника по фамилии Элборн); просмотр состоится в начале следующей недели.

Я резко воспротивился нашему первоначальному плану, ибо впоследние дни обрел новое счастье с Оливией; мне вовсе не улыбается отправлятьее в клешни Бордена… пусть даже эту уловку задумали мы с нею вместе.

Оливия твердо стоит на своем. Я ее отговариваю. Всяческипринижаю роль нашей затеи, делаю вид, что вражда с Борденом не так уж страшна,пытаюсь все обратить в шутку.

К сожалению, за прошедшие месяцы и даже годы я давал Оливиислишком много возможностей рассуждать в одиночку.

Оливия ходила показываться Бордену; говорит, что делосделано.

Пока ее не было, я не находил себе места от ужаса и досады.От Бордена можно ожидать чего угодно; я уже начал воображать, что он нарочно далсвое объявление, чтобы только заманить Оливию в капкан. Мне стоило большихтрудов удержаться, чтобы не побежать за нею следом. Придя в студию, я занялсяупражнениями перед зеркалом, чтобы только чем-то себя занять, но очень скоровернулся домой и стал мерить шагами гостиную.

Оливия отсутствовала гораздо дольше, чем мы с неюпредполагали, и я уже начал всерьез задумываться, что мне следует предпринять,как она вернулась – в радостном волнении, целая и невредимая.

Да, место она получила. Да, Борден прочел мои фальшивки,приняв их за подлинные рекомендации. Нет, он не заподозрил, кто за этим стоит;нет, он не догадывается, что между нами есть какая-то связь.

Она описала мне кое-что из увиденного в студии реквизита,но, к моему разочарованию, все это было достаточно тривиально.

– Вспомни, он ничего не говорил про «Новуютранспортацию человека»? – спросил я.

– Ни слова. Сказал только, что некоторые трюки выполняетсам, поскольку помощь там не нужна.

Потом, сославшись на усталость, она отправилась спать, а яснова сижу в одиночестве. Надо себе внушить: просмотр, в любом случае, –дело утомительное.

Видимо, Оливия сразу же приступила к работе у Бордена.Сегодня утром, когда я подошел к двери ее квартиры, горничная сказала, чтохозяйка уехала очень рано и вернется ближе к вечеру.

Вчера Оливия вернулась в 5 часов; она сразу прошла к себе,но, когда я постучался, открыла мне дверь. У нее опять был усталый вид. Яжаждал услышать новости, но она только повторяла, что Борден целый деньрепетировал с нею трюки, которые требуют ее участия, и что репетиция проходилаочень напряженно.

Потом мы вместе поужинали, но она была совершенно без сил иснова отправилась спать на свою половину. Сегодня ушла на рассвете.

Сегодня выходной; даже Борден по воскресеньям не работает.Оливия целый де??ь дома, но ни словом не обмолвилась, что видит и чем занимаетсяу него в студии. Это меня озадачивает. Я спросил, не считает ли она себясвязанной требованиями профессиональной этики, которая запрещает разглашатьметоды его работы, но ответ был отрицательный. Мне удалось поймать на ее лицемимолетную тень того настроения, в котором она пребывала две недели назад, ноона только рассмеялась и сказала, что, конечно же, понимает, кому должнахранить верность.

Я знаю, что могу ей доверять (хотя это дается мне всетруднее), поэтому больше не возвращался к этой теме. Зато сегодня у нас былспокойный, безгрешный день: мы отправились в Хэмпстед-Хит и долго гуляли подласковым солнцем.

Вторая неделя на исходе, а Оливия так ничего и не выяснила.Создается впечатление, что она вообще не склонна это обсуждать.

Сегодня она принесла мне контрамарки в лестер-скверскийтеатр на весь двухнедельный ангажемент Бордена. На афишах его представлениезначится как «феерическое». Оливия будет ежедневно выходить с ним на сцену.

Оливия не вернулась домой. Не знаю, что и думать. Менятревожат дурные предчувствия.