Тот запах опочивальни она запомнила на всю жизнь, а сейчас сразу же учуяла его, даже среди изрубленных тел и жара битвы. И сейчас Акулина стояла на крыше, еле дыша, почти при смерти, и держала в руках все три сосуда.

Только она одна знала, чего ей это стоило.

В сражении за сосуды погибла почти вся группа бойцов Бородинской, а сама Рада потеряла кисть руки. Ей просто заморозили ладонь, а потом разбили, как стекло. Девушку отбил вовремя подоспевший Андрей Котов. Он бросился на подземных магов с бешеной яростью, когда увидел, что случилось с Бородинской.

Вместе с Акулиной они добили последнего хранителя сосудов.

Только это была не вся потеря.

Пока Акулина добиралась до Кирилла через поле битвы, по крышам и заборам, еле передвигаясь после ранения, она видела, как Кувалда Тамхас насадил Платона Саблина на гвозди своей гигантской палицы, а потом вбил его тело прямо в стену и стряхнул с гвоздей, как кусок мяса.

На Тамхаса накинулись сразу два отряда бойцов.

Егор-Глыба, увидев друга у стены всего в крови, бросился на ниуда, а за ним — и Лёва Зверев. Оба они сражались насмерть. Глыба и Зверев рубили Тамхаса беспрестанно, выбивая искры о его ледяную броню и оттесняя тварь дальше от смертельно раненого Саблина.

Ну а потом оба достали бомбы.

Только никак не выходило вбить их в броню ниуда — слишком толстая и крепкая. Несколько раз от ударов Тамхаса Глыба почти лишался сознания. Враг атаковал его чаще, как более крепкого и опасного бойца. И вот наступил тот момент, когда Глыба уже не смог подняться. Тогда Зверев встал между Саблиным, Глыбой и предводителем ниудов, не давая тому добить своих друзей.

— Хр-р-р-р-р-рен тебе, ур-р-р-р-род! — рявкнул он на всю улицу и рванул с мечом на противника.

Тот пробил палицей и Зверева, вбив того в стену точно так же, как Саблина, которого он так отчаянно защищал. Но тут неожиданно с земли поднялся Егор-Глыба. Шатаясь и сплёвывая кровь, он отбросил меч, затем отцепил сразу три бомбы от пояса, стиснул их в руках, а потом понёсся на гиганта.

Тот насадил на гвозди и его.

Вместе с бомбами.

Они наконец нашли свою цель. Егор-Глыба вдавил их прямо Тамхасу в ирокез. Раздалось три взрыва, один за другим. Стены ближайших домов окатило волной пекла, снесло заборы, воздух раскалился. Всё скрыла огненная пелена, клубы дыма заполонили улицу.

Акулина уже ничем не могла бы помочь.

В рваном дыму остались лежать мёртвыми Тамхас и Егор-Глыба. Что случилось с Саблиным и Зверевым, она не знала, но видела, что туда побежали полевые Целители.

— Пусть великий Бартл хранит ваши героические души, — прошептала Акулина и начала взбираться на крышу.

Переломанная нога тянула её назад, но она упорно лезла вверх.

Её миссия была не менее важной, чем у Егора-Глыбы, и Акулина была готова, как и он, отдать за это жизнь. За своих друзей, за свою страну, за этот ненавистный город, каким бы он ни был!..

* * *

Царица почуяла неладное, но было уже поздно.

Акулина швырнула сосуды один за другим прямо с крыши, ну а я использовал щит Стража и пустил огненную волну вверх. Заварра задрала голову, и её глаза расширились от ужаса. Она успела лишь увидеть, как все три сосуда сгорают в пламени Ган. Это не могло убить её, но должно было серьёзно ослабить.

— Огненный ублюдок... — её шёпот снова пронёсся над городом, а потом она вскрикнула от боли, согнулась.

Её ледяная корона покрылась трещинами, латы потускнели. Её слабостью воспользовались уцелевшие Жрецы Назара Хобина. Они завалили её парализующими молитвами.

Заварра упала на колени и опустила голову.

— Где мои шакалы?..

— Они немного устали! — зло выкрикнули сбоку.

Из переулка появилась Мидори верхом на Демоне. Волк, овитый защитным слоем лиан, тяжело дышал, но крепко держался на ногах. Целительница залечила его раны.

В таких же лианах лежали два шакала царицы, уже не такие огромные. Они заметно сдали не только в размерах, но и силе. Мидори скрутила их и обездвижила, как мумии, и теперь тащила за собой скулящих псов, упакованных в друидские сети.

Не в силах встать, царица лишь протянула к ним руки.

— Терпите, мои милые... нас невозможно убить...

Я подошёл к Заварре, взял её за холодную руку и пустил через свою ладонь огонь, создавая вокруг наших запястий наручники из пламени.

— А теперь пройдёмся.

Я потянул пленницу за собой, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.

Она покорно поднялась на ноги и пошла за мной. Отряды ниудов не сразу увидели, что случилось, но когда Заварра прошла по улице с огненных наручниках, то началась паника. Мои бойцы принялись добивать ниудов и чароитов.

Я и царица тем временем направлялись к станции Караванного портала.

— Сегодня ты победил меня, наследник Коолидов, но ты всё равно останешься предателем для своего народа, — процедила Заварра, продолжая смирно идти за мной.

Её ледяная кожа порой прикасалась к моей и до боли жгла холодом. Отморозить руку мне не давал огонь Ган, но даже он не всегда справлялся. Рука ныла, будто уже гнила от обморожения.

Когда мы наконец дошли до станции, я увидел батальон в пурпурных доспехах.

Это были Иномирцы, вставшие на защиту портала. Несколько сотен человек верхом на варанах. Они ждали только приказа царицы, чтобы вступить в бой, но увидев её пленённой, приготовились вступить в схватку.

Я окинул их взглядом, отчаянно выискивая глазами отца, но все люди скрыли лица за пурпурными масками. Я поднял руку с полыхающим Мечом Колидов и крикнул:

— Я такой же, как вы! Иномирец! Потомок Колидов! Их наследник! И для нас есть место в этом мире без кровопролития! Мы вернём наши земли!..

В эту секунду раздался смех Заварры рядом.

— Они не верят тебе, предатель!

Иномирцы молчали, наблюдая, как всё ярче разгорается пламенем клинок моего меча, и как всё громче смеётся пленённая царица, скованная огненными наручниками.

И тут один из Иномирцев вышел вперёд. Он снял маску и бросил её себе под ноги. Это был мой отец. Худой, уставший, измождённый, но до сих верящий в свою победу. Такой же упёртый болван, как я.

Не знаю, что именно он хотел сказать сначала, но выражение его лица внезапно изменилось, исказившись гневом

— Ты предал нас, мой сын! Ты предал нас дважды!

Я не сразу понял, что