сильна лишь наполовину, и то не сейчас.

Я убрал огненный наручник с её руки.

— Прикрой моих раненых бойцов, помоги увести их в Котлованы. Мы возьмём часть Иномирцев для боя, а я отвлеку сына Бартла на себя.

Демьянов вернулся к своим солдатам, чтобы отдать им приказы, ну а я только сейчас посмотрел на отца.

— Ты поможешь мне?

Его уставшие глаза стали такими ясными, будто засветились изнутри. И ничего, что в них мерцал красный огонь фагнума.

— Я буду горд помочь тебе, мой мальчик. Я знал, что ты вернёшься.

* * *

Меч Колидов всё ещё полыхал в моей руке, но с мечом сына Бартла всё равно был несравним.

Тот был огромен, как и сам Витязь.

Я сразу же пошёл на Ладислава, чтобы он больше ни на кого не отвлекался. Заварра тем временем должна была прикрыть ледяной защитой моих раненых людей, потрёпанных в схватке с ниудами и чароитами, хотя добить их они всё-таки успели.

Демьянов быстро распределил свои отряды так, чтобы одни прикрыли отход других. Ещё два отряда пошли в атаку вместе со мной. Они планировали задержать армию Дома Ланне, которую сейчас возглавляли оба сына Николая Ланне, Гедеон и Яков.

Для них это был принципиальный бой. Они хотели не только вернуть себе город, но и выслужиться перед родом Искацин. Да и желания отомстить Снегову и Волкову никто не отменял.

Только Иномирцы тоже были не просты.

Усиленные фагнмумом бойцы на варанах были серьёзными противниками для наземных магов, поэтому люди Ланне подготовились к этой битве. Они отлично знали, с кем имеют дело.

Следом за Ладиславом из верхолётов вышли группы бойцов Императорского Дома, их вывел один из сыновей императора, самый младший, по имени Август. Длинноволосый низенький блондин с таким же массивным бульдожьим подбородком, как у отца.

Самого императора Борислава тут не было.

Зато среди элитных боевых групп императора я увидел Германа Григорьева и его ребят. Их тоже сюда отправили.

Наши взгляды встретились, но по глазам Германа я так и не понял, о чём он думал в этот момент. Он ведь присутствовал на военном Совете, слышал обсуждения штурма Тафалара, а теперь видел, что стало со Снеговым — с тем, кто давно и успешно служил государству. Видел, что и я неожиданно стал врагом, хотя почти отбил город. Он видел всю эту грязь. С другой стороны, Герман исполнял приказ императора, а значит, и для него я тоже стал врагом.

Битва началась сразу.

Никаких переговоров. Всё было понятно без слов — нас пришли уничтожить и, как всегда, тайно от всей страны.

Отряды Иномирцев на варанах, обогнув меня, рванули с флангов. К ним присоединились мои уцелевшие Друиды на панголинах. Стражи Мичи встали во фронте, как тараны, они же прикрыли наступление Витязей и Охотников. В императорские верхолёты полетели бомбы, прогрохотало на весь город. Несколько машин вспыхнули, только успев взлететь, а потом, одна за другой, рухнули вниз.

Иномирцы и остатки моих отрядов столкнулись в схватке с армией Дома Ланне и бойцами Искацин.

Ладислав, как и ожидалось, ни на кого не смотрел. Только на меня. Я был основной его целью, ведь если не будет меня, то не будет и продолжения рода Колидов с уникальным психодухом.

Сын Бартла взмахнул мечом, и в меня отправилась волна жёлтых молний. Лавиной она пронеслась над головами остальных бойцов, пробивая воздух разрядами.

Я отбил её Мечом Колидов, но от удара меня всё равно швырнуло на спину.

Даже при ослабленном знаке Ган Ладислав был очень силён. Это был самый могущественный отпрыск из всех четырёх богов. Теперь понятно, почему его так испугалась Заварра.

Только если у неё имелся выбор — сбежать или остаться — то у меня его не было. Мне предстояло продержаться настолько долго, насколько получится, чтобы дать моим людям уйти.

Удерживать высоченный резерв становилось всё труднее. Он начал падать, ведь я слишком выложился в битве с Заваррой, поэтому теперь приходилось импровизировать.

Я вскочил на ноги, убрал меч в ножны и использовал Следопыта.

Кинулся в сторону, прыгнул на стену одного из полуразрушенных домов и, цепляясь когтями за кирпичи, вскарабкался наверх. Оттуда перемахнул на другую крышу, потом — на следующую.

Ладислав продолжал атаковать снизу, пуская в меня мечом волну за волной. Молнии раскалили воздух, разрушили часть здания, но ловкость Следопыта позволяла мне уходить от ударов и тянуть время.

А ещё я вынудил Ладислава развернуться спиной к моим бойцам.

Его тут же атаковали сразу несколько групп, но любые атаки разбивались о его доспех. В него летели таранные волны Стражей, жреческие молитвы, друидские заговоры, хворь Божественных Врачей, кинжалы Охотников.

Но этот бронированный говнюк даже не пошатнулся!

Все атаки сгорали ещё на подлёте к нему!

Латы Ладислава лишь вспыхнули ярче и озарили светом улицы, пламя разгорелось над его головой, молнии опять протрещали в небе.

Именно оттуда — прямо с неба — в меня и хлестануло гневом Бартла.

Над городом громыхнуло, перед моим лицом вспыхнул сноп жёлтых разрядов, а потом меня выгнуло от удара током и скинуло с крыши. В полёте я зацепился за выступ дома одной рукой, но в меня ударил ещё один разряд сверху.

Ах ты ж, мать его!

С самими небесами сражаться я не планировал…

Разряд пронзил тело, меня снова парализовало, и я рухнул вниз, на груду камней. Подняться смог не сразу, тело никак не хотело слушаться, ещё отходя от паралича.

Очухаться мне не дали.

Ладислав издалека умудрился швырнуть меня в сторону. Его огненная волна ударила с такой мощью, что я пролетел, как щепка, десятки метров, впечатался в стену и съехал по ней вниз.

А потом удар молний с неба повторился.

Точный, как кинжал! Жёлтый разряд пронзил мою стальную броню и отколол латы с одного плеча. Заодно обжёг кожу. Китель под бронёй вспыхнул, но я успел укротить пламя, потому что тоже владел знаком Ган, но всё же не так мастерски, как сын огненного бога.

Единственным спасением было обратиться к Цуо.

Для его покорения уходило много резерва, а он и без того падал, но другого выхода не оставалось.

Я отыскал глазами Заварру.

Царица прикрывала ледяными щитами моих раненных бойцов и отводила их под прикрытие Иномирцев. Ей помогали другие ребята, со всех улиц несли раненых. Андрей Котов тащил на руках Лёву Зверева, а за ним шли ещё двое — они несли Платона Саблина.

Тут я увидел, что в переулке они