class="p1">Акулина обняла меня за шею слабыми руками и прошептала:

— Пообещай мне, что мы убьём его… убьём предателя.

Я окинул взглядом разрушенный Тафалар и ответил словами Андрея Снегова:

— Когда будем убивать — убьём всех.

Затем прижал Акулину крепче к себе и нарисовал знак Небытия.

* * *

Мы долго добирались до внешних стен города.

Мне пришлось использовать четыре рывка, и каждый раз перемещение давалось всё труднее. Резерв тратился сотнями, астральное тело истощалось. Два мощных боя подряд — сначала с Заваррой, а потом с Ладиславом — не прошли для меня даром. Внутри всё болело. Наращивать такой бешеный резерв дважды было смертельно опасно.

Я всё чаще кашлял кровью.

Акулина смотрела на меня, но ничего не говорила. Лишь крепко обнимала за шею, в её глазах пылала ненависть.

При перемещениях я старался избегать столкновений с военными, но дважды всё-таки пришлось отбивать атаки щитом Стража. В итоге за стены города мы смогли добраться только через полчаса.

Там, вдалеке, на границе с Котлованами, уже пробивал себе путь батальон Иномирцев на варанах и остатки моих отрядов. Также я увидел несколько групп бойцов в синей форме. Человек пятьдесят, не больше. Это всё, что осталось от всесильного Дома Снегова. Видимо, они успели отойти от внешних стен вместе с Иномирцами.

— Догоним… — выдохнул я из последних сил, держа Акулину на руках.

Ещё один рывок.

Ещё один.

Ещё.

И вот мы уже были рядом с границей.

— Кирилл, — прошептала вдруг Акулина, глядя мне за спину, на оставленный город. — Там огонь… какой-то странный…

Я обернулся.

За стенами Тафалара полыхало розовое пламя, над ним трещали жёлтые молнии, поднимались до неба и пульсировали вспышками.

— Кирилл, что это?

В то же мгновение раздался мощный взрыв. Огнём охватило полгорода, разряды молний пронеслись по крышам, ударная волна подкинула вверх обломки и пыль, а вместе с ними взлетели на воздух и куски белого поезда.

Меня бросило в холод, хотя такой поворот не был неожиданностью.

Я посмотрел на Акулину и ответил:

— Они уничтожили станцию Караванного портала…

Книга 5. Эпизод 14.

Если бы вчера мне сказали, что моим убежищем станут Котлованы, я бы покрутил пальцем у виска.

Но сегодня всё изменилось.

К концу дня мы добрались до Атифы и её подземелий. Всё это время я держал Акулину на руках, лишь порой делая передышки и опуская девушку на чёрный песок котлованных пустынь.

Регенерация её Следопыта шла быстрыми темпами, но Акулина всё равно долго не могла встать на ноги. Не знаю, о чём она думала весь этот путь от Тафалара до Атифы, но часто оглядывалась в сторону границы со Стокняжьем.

Глядела долго и тоскливо.

Её великая империя осталась где-то там, за нашими спинами. Её легендарный отец хотел бы погибнуть в бою, а не вот так — получив удар со спины от собственного государя, которому служил.

— До сих пор не верю, что его больше нет, — прошептала она, прижавшись к моей груди.

Я крепче обнял её.

— Прости за эту кровавую брачную ночь.

Она сжалась в моих руках и ничего не ответила.

Добравшись до Атифы, царица Заварра провела всех в город, распахнув перед нами массивные каменные створы люка, и впервые я подумал о том, что рад неприступности этого подземного убежища.

— Войдите в мои владения не как завоеватели, а как союзники! Атифа примет вас! — провозгласила царица, когда ребята из моего Клана шли по мерцающим ледяным коридорам и залам столицы подземного царства.

Перед нами расступались ниуды и чароиты, пропуская дальше.

Их осталось совсем немного, буквально наперечёт.

Лидер ниудов, Кувалда Тамхас, погиб в Тафаларе от рук моих парней, и ждать доброго отношения от ниудов не приходилось. Это я понимал сразу. Они с ненавистью смотрели на меня и моих бойцов. Все здесь отлично помнили, кто уничтожил Цуо и перебил сотни их товарищей.

И этого они никогда не забудут, как бы ни встречала нас царица.

Мои уцелевшие Целители сразу устроили в Атифе госпиталь, ими управляла Мидори. От её взбалмошности и детской безалаберности не осталось и следа. Она распределяла раненых чётко, быстро и строго следила за исполнением своих приказов, а сама бралась за самых тяжёлых и безнадёжных пациентов.

Таких было много, до горечи много.

Двое умерли прямо у Мидори на руках, но кого-то ей удавалось спасти, буквально вытащить с того света. Таким стал Платон Саблин, которого Кувалда Тамхас насадил на гвозди своей гигантской палицы.

— Ну вот... он уже нормально дышит, — тихо сказала мне Мидори, когда я пришёл помочь ей с целительством.

Я, конечно, был не так хорош, как она. Даже близко не так хорош, но мог помочь всё равно.

Сейчас каждая секунда и любая помощь могли спасти чью-то жизнь.

Мидори отдавала приказы всем полевым Целителям. В том числе, и мне, потому что госпиталь был территорией её безграничного господства. Я покорно выполнял всё, что она говорила. Готовил мази, останавливал кровотечения, промывал раны растворами, а порой мы вместе читали заговоры на призыв природных сил, чтобы усилить действия зелий, которых было совсем немного.

Всю ночь мы лечили раненых, и никто не сомкнул глаз.

Те, кто не был Целителем, помогали, как могли. Бегали за водой, носили полотенца, перевязывали раненых. Совместными усилиями мы спасли многих. Мичи, Котов, даже однорукая Бородинская — все забыли про собственные раны и помогали. Пришёл и мой отец с помощниками. Он лечил людей совсем иначе, но тоже действенно, и его врачебный опыт сильно пригодился.

Даже Демон, и тот старался помочь. Он подходил к раненым, вставал рядом и будто лечил их своей аурой, но порой поскуливал, когда чуял, что пациент совсем плох. Так он скулил около Лёвы Зверева, долго и протяжно, но именно Лёва стал последним, кто выжил в эту ночь.

Я буквально молился о его жизни, пока Мидори колдовала над умирающим парнем. Она никого не подпускала к Лёве, всё делала сама и истратила почти все свои силы.

И в который раз я поразился, откуда в ней столько резерва?..

Порой мне казалось, что она, как и я, наращивает его, когда очень нужно, но даже сама этого не замечает. Именно при спасении Лёвы Мидори повысила свои лечебные навыки настолько, что все Целители смотрели на это, как на чудо.

Девушка читала заговор, а тело почти бездыханного парня покрывали полупрозрачные лианы. Они вырастали из пола,