им еще одно желание – счастье. Ведьма сказала им, что не может, потому что их предыдущие желания были постоянными, а нельзя испытывать счастье, не зная страха и боли, – Чарли потянулась вперед, схватив меня за руку. – Боль – это рост. Страх – это риск. Ты не можешь быть счастлив, если не растешь и не идешь на риск.

Я услышал слова, которые она не произнесла: прочти рукопись, Тейт.

Я убрал руку из ее хватки.

– Келлан писал сказки, – мой голос звучал скептически, но это было не так. Не совсем.

– Да.

– Он правда ее написал? Или ты пытаешься мне что-то сказать?

– И то, и другое. – Чарли застыла, положив вилку на столешницу и пометив ее соусом маринара. – Просто чтобы ты знал: я беспокоюсь о твоем благополучии только потому, что на следующей неделе будешь принимать роды у моей начальницы.

– Прекрасно тебя понял, – нет. Я ни на секунду не поверил, что это как-то связано с предстоящими искусственными родами Рейган.

Шарлотта Ричардс была права. Я падал.

Но и она тоже.

Глава пятьдесят шестая

= Тейт =

Терри: Мне нужен «Милый Яд»

Я: 09609999 Ошибка, неверный номер. Пожалуйста, отправьте повторно, используя действительный десятизначный номер мобильного телефона или действительный короткий код.

Терри: Ха. Ха.

Я провел консультацию сорокадвухлетней пациентки, которая еще раз хотела попробовать ЭКО. Закончив прием, я нашел на три сообщения больше, чем нужно, от самого дорогого донора спермы.

Терри: Не смешно.

Терри: Я серьезно.

Терри: Мне нужно увидеть рукопись.

Я: Ближе всего к книге Келлана ты подойдешь в зале суда, когда я подам на тебя судебный запрет.

Он тут же мне позвонил. Я нажал кнопку сброса. Отчасти хотелось совсем его заблокировать, но я решил, что окажу полиции Нью-Йорка услугу, когда у него неизбежно случится передозировка и он окажется на столе в морге, и им нужно будет его идентифицировать.

Терри: Это важно.

Я: Ты прожил восемьдесят лет без этой рукописи. Проживешь и еще.

Терри: Мне шестьдесят три.

Я: Могу я предложить ботокс?

На весь оставшийся день я выключил телефон и вернулся домой после долгого рабочего дня уставшим, голодным и ворчливым, но нашел Терри спящим на диване. Его нынешний любимый способ скоротать время после того, как я убрал таблетки из его меню. В настоящее время он не обладал личностью, кроме необходимых телесных функций и попрошайничества «Милого Яда».

После того, как Кел скончался, и я решил, что пытки станут моим новым хобби, я искал признаки депрессии. Было восемь ключевых факторов, на которые следует обратить внимание: безнадежность, потеря интереса, усталость и изменения в режиме сна, беспокойство, раздражительность, изменения аппетита и веса, неконтролируемые эмоции и мысли о самоубийстве.

Терри поставил галочки почти во всех. Я тоже, если уж на то пошло. Но я не мог заставить себя беспокоиться. Или решать, что кого-то из нас стоило спасти.

Я оставил его на диване и задумался, стоит ли на рассвете дать ему пинка под зад, воспользовавшись отсутствием прогресса в его рукописи как нарушением нашего соглашения. Решу утром.

Я распахнул дверцу холодильника, не думая, что что-то там найду, и увидел, что он полностью забит продуктами. Аккуратные ряды газированных напитков, кофе в бутылках и выжатые соки. Немного домашней птицы и белка, разложенных в отдельный ряд. В холодильнике были листья салата, овощи и фрукты – вымытые и уложенные в отдельные стеклянные контейнеры.

Чарли.

Единственный человек, который пошел бы на это ради меня. Я был чертовски уверен, что Терри не стал бы этого делать (он не отличал огурец от кабачка), Хильда уволилась, и ни у кого больше не было ключа. Я сделал себе бутерброд, проглотил его за меньшее количество укусов, чем было положено по правилам приличия, и взбежал по лестнице, горя желанием сбежать от ленивца, приклеившегося к моим диванным подушкам в радиусе ста метров.

Я обнаружил, что дверь Кела приоткрыта и оттуда доносился звук. Голос Чарли, если точнее. Я заглянул в комнату, зависнув перед щелью, как чертов придурок.

Она растянулась на полу и смотрела в потолок, а ее волосы лежали ореолом. Чарли разговаривала сама с собой. Или, возможно, с Келланом, не знаю. Мы все совершали странные поступки, когда дело касалось Кела.

– Помнишь, как я ждала перед твоим домом?

На мгновение мне показалось, что она обращается ко мне.

Но Чарли продолжила:

– Я весь день ждала, когда Тейт вернется домой, набиралась смелости, чтобы накричать на него за то, что он плохо с тобой обращался, но он так и не появился. А ты натравил на меня копов. Мне было стыдно, когда они выгнали меня. Безумно. Боже, я так злилась.

Она положила руку на паркет, и вздохнув, прочертила узор, который я не мог разобрать.

– Иногда я задаюсь вопросом, что бы произошло, если бы ты не вызвал полицию, если бы Тейт приехал, если бы у меня была возможность поговорить с ним. Имело бы это значение? Был бы ты жив?

Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

– Мне так жаль, Келлан. Мне так жаль, что я не старалась усерднее. Мне так жаль, что мы все подвели тебя, – она повернулась на бок, свернувшись калачиком. – Я часто думаю о нашем договоре. О том, что ты его нарушил. О том, что я первая нарушила правило. Но ты должен был встречаться со мной на крыше каждый год до выпускного класса. Ты лишил меня встречи, Келлан.

Я хотел обнять ее. Хотел спрятать ее внутри себя и защитить от всего мира. Несбыточная мечта. Но понял, что хватаюсь за дверную ручку.

Она снова заговорила:

– Неизвестность преследует меня. Я думала, что разберусь с ней, если прочитаю «Милый Яд», но твои слова оставили больше вопросов, чем ответов. Если ты знал, что покончишь с собой, зачем согласился на этот чертов договор? Почему мы условились встречаться друг с другом каждый год? Почему ты удержался от самоубийства, когда мы попытались сделать это в первый раз?

Мы.

Я замер. Это были не просто подозрения. Чарли прекрасно знала, что Кел хотел покончить с собой, и ничего не сделала. Она. Знала. Я с такой силой сжал дверную ручку, что чуть ее не сломал. Пути назад не было. Я не мог смотреть Шарлотте в глаза и не желать ее. И ненавидел себя за то, что жаждал этого.

Я повернулся, не встречаясь с ней взглядом. Говорить было нечего.

Келлан знал ее лучше всех.

Шарлотта Ричардс – это Яд.

Глава пятьдесят седьмая

= Шарлотта =

Прошлой ночью я закончила редактировать «Милый Яд».

Три подхода, множество проб и куча бессонных ночей. Никогда в жизни не чувствовала себя более состоявшейся.

Никогда не чувствовала себя такой уставшей.

– Ты в порядке? – Эбигейл остановилась у моего стола с кружкой горячего чая. Она поставила кружку на стол подальше от стопки бумаги. – Выглядишь измученной.

– Проблемы со сном. Хобби.

– Проклятье. Рукопись?

Я кивнула, но не стала вдаваться в подробности.

Она поняла намек и вернулась в свой кабинет.

Честно говоря, меня поглотил не только «Милый Яд». Тейт теперь меня игнорировал, и я не могла понять причину. Я думала, за ужином мы пришли к перемирию, но его поведение… изменилось.

Дело в письме?

Казалось, все всегда возвращалось к нему.

Я не могла отдать ему письмо.

Что я ему скажу? Что его брат написал мне прощальное письмо и ни разу его не упомянул, только называя «этим мудаком»? Я не знала, злиться мне или плакать из-за поступка Келлана.

Я не сделала ни того, ни другого, вытащив бумажник и достав то, что мне было нужно.

Визитную карточку.

Я потрогала ее, уставившись на золотую фольгу так, словно ожидала, что она меня укусит. Свет отразился от имени Хелен Мориучи. Насколько я знала, ее приглашение предложить рукопись было проявлением вежливости. Типа пожелания увидеться снова, которое вы бросили далекому знакомому, зная, что у вас нет никакого желание снова с ним встречаться.

Шея запульсировала. Я подняла трубку, набрала номер Хелен и остановилась перед тем, как нажать кнопку вызова. Если сделаю это, это укрепит мое намерение завершить рукопись Келлана.

Пути назад не было.

Я заперта изнутри.

Лишена возможности отказаться.

Я нажала на вызов.

Хелен ответила после двух гудков.

– Хелен Мориучи слушает.

– Привет,