– Ну да, мы вроде этих неверящих родителей. Мыпринимали и понимали только реальность дня и ясного сознания. Но реальностьночи и замутненной психики (болезнью, страданием, местью – чем угодно!) для насне существовала, хотя мы вроде бы на полном серьезе обсуждали возможностиКорнюшина совершить или не совершить преступление. А в мотив поверить не могли,оттого и бездействовали. И вот вам результат: сколько негритят пошли купаться вморе? Остался последний негритенок, он же подозреваемый.

Олег спустился на площадку девятого этажа,помог сойти Жене и заботливо снял клок паутины с ее волос.

– Я не очень чумазый? Ну что, пошли?

– Погоди! – Женя поймала его руку,занесенную к звонку. – А вдруг он сейчас там?

– Исключено. Зачем? Вспомни, что сказал мужикс бульдогом. «Вы к тете Кате, насчет комнаты?» Значит, тетя Катя опять сдаетжилье! Нет ни малейшего сомнения, что ее квартирант, этотр-рыболов-любитель, – в горле Олега что-то заклекотало, – съехалнынче же утром, ни свет ни заря. Так что, увы, встречи на Эльбе не произойдет.

И он решительно вдавил палец в кнопку звонка.

Именно этими словами: «Ни свет ни заря!» –сообщила им о съехавшем жильце маленькая, мягонькая, словно тряпичная кукла,тетя Катя.

У нее были заплаканные глаза, руки дрожали, авсе доброе, сдобное личико выражало такую печаль, что Жене стало неловко. Убедняжки какие-то неприятности, а тут еще они явились голову морочить!

Олег и правда морочил: начал так шумновосхищаться сдаваемой комнатой, что хозяйка даже забеспокоилась.

– Вы бездетные? – спросила подозрительно. –А то знаете как бывает: сговоришься на одно, а получаешь другое. Явятся с дитеми ну права качать: мол, взяла задаток, так и помалкивай.

– Нет, детей у нас нет, – покачалаголовой Женя, и в ее голосе невольно прозвучало такое сожаление, что хозяйкабезоговорочно поверила.

– Переезжать когда думаете? – спросила,ощутимо смягчаясь.

– Если решим окончательно, то завтра, –сказал Олег, озирая чистенькую комнатку, в которой рука заботливой хозяйки, ксожалению, не оставила ни следа прежнего жильца. При такой страсти к порядкутетя Катя вполне могла и дверную ручку спиртом протереть – Женя этому ничуть неудивилась бы! – А какие проблемы?

Тетя Катя смущенно поджалась.

– Да мне бы задаток… За свет надо платить…

Олег не раздумывая вынул из кармана десятку.

– Что, пенсию задерживают?

– Это само собой! – Тетя Катя потянуласьбыло к деньгам, но отдернула руку: – Нет уж, как окончательно сговоримся, тогдаи возьму. А пока тряхну заначкой. Главное дело, позавчера только расплатилась иза квартиру, и за свет, и за коммунальные услуги, и за телефон, а сегодня глядь– на счетчике аж двести киловатт откуда ни возьмись! Да я и за три месяцастолько не выжгу. Молния их, что ли, съела?

Олег незаметно пошевелил пальцами, и Женя вмигсмекнула, чего он хочет.

– А вид с балкона какой открывается? –спросила она, и тетя Катя послушно ринулась вперед.

– Вид хороший, просто замечательный! Амур – они есть Амур. Хотя у нас тут еще Уссури – Амурская протока по-нынешнему. Вы небойтесь, в окна не сильно задувает. На зиму я, конечно, заклеиваю, да и топятхорошо. А вам надолго комната нужна?

– Пока не знаю. Мы квартиру собираемся купить,но сейчас такой тарарам, никто курса не знает, все конторы зажались. И вообще,долларов в банках не продают, а у спекулянтов дорого.

– На то они и спекулянты, чтоб у них дорогобыло! – рассудила тетя Катя. – У нас в универсаме сахар по старойцене которые проворные расхватали, потом на базаре его же, фасованный,магазинный, втридорога гнали!

Женя с тоской оглянулась, и, словно услышав еенемой призыв, в дверях стал Олег.

– Да, вид потрясный! – сообщил он стольжизнерадостно, что у Жени екнуло сердце: значит, что-то нашел. – Ну,давайте сделаем так: мы подумаем, а завтра вам позвоним. У нас еще однаквартирка на примете, обещали сегодня подъехать посмотреть.

– Смотрите, конечно, – с обиженнымвыражением разрешила тетя Катя. – А квартирка та где будет?

– На Масложиркомбинате, – не моргнулглазом Олег.

– На Масложиркомбинате?! – ужаснуласьтетя Катя. – На повороте, что ли, в «хрущевках»? Да вы что, отцы родные!Там же экология вся насквозь гнилая, шум с утра до ночи, а ехать до городасколько? То ли дело у нас, в Прибрежном: красота, тишина, воздух чистый. Я ксвоим квартирантам не лезу, у вас и холодильничек будет, старенький, правда,«Саратов», но свой, и шкафчик для посуды. И телефоном я пользоваться незапрещаю, звоните сколько хотите.

– Вы с телефоном поосторожнее, –сердобольно посоветовала Женя. – А то знаете какие люди бывают: наговорятна миллионы, а хозяева потом расплатиться не могут.

– А у меня племянница в междугородкеработает! – с торжеством сообщила тетя Катя. – Я всегда все про своихквартирантов знаю. Вот как звонил мой-то последний в Нижний Новгород на прошлойнеделе, так Лариска мне сразу и доложила.

Звонил в Нижний Новгород! Женя нервно стиснуларуки. Стоп… На прошлой неделе! Но в это время Корнюшин и сам был в Нижнем – вовсяком случае, в этом уверен Олег.

– Да он и не отказывался платить, –продолжала тетя Катя. – Человек тихий был, приятный, даром что урод, какихсвет не видывал!

– Урод, говорите? – рассеянно переспросилОлег, роясь по карманам пиджака. – Книжка… телефончик ваш записать… А чтож в нем такого уродливого?

– Да как сказать… Пол-лица как у человека,красавец, да и только, а пол-лица все перекорежено, изрезано, выдавлено. Жуть!

– И долго он жил у вас, этот урод? –спросил Олег, бросив Жене недоуменный взгляд.

У хозяйки опять сделалось обиженное лицо:

– Снял комнату 15 июля на три месяца, а сампочти сразу уехал в командировку. Не было его неделю, потом появился, опятьуехал, опять появился, пожил недельку, а сегодня утром и говорит: «Извините,Катерина Андреевна, обстоятельства переменились, не поминайте лихом!» – исгинул. – Она длинно, горестно вздохнула. – Что же, я понимаю. Нынчеу всей страны враз обстоятельства переменились. Говорю: «Ну что ж, ИгорьИваныч, мне это, конечно, не так чтобы радость, ты уж извини, но задаток я тебене отдам, потому что, по нашему соглашению, ты предупреждать должен был, чтосъезжаешь, заранее, за…»