– А чего же? Молния – это только для дураковэлектричество, а для умных она – перст божий. Коли человек нечестив и грешен,не миновать ему небесной кары. Второе пришествие Христово будет как молния!

– Ну, пока до него еще время есть, –улыбаясь с некоторым ехидством, сказал Олег. – Но почему вы думаете, чтоэту несчастную бог покарал? За что, собственно?

– Грешила покойница, царство ейнебесное, – сурово сообщила информаторша. – Любодействовала без меры,буйствовала плотью, учиняла шум.

– Да молчала б ты, Людмила Васильевна, –не выдержала другая бабуля, не столь аскетичного облика и с не выцветшей ещечеловечностью в глазах. – Молодая женщина померла все-таки, а ты еечестишь. Сама-то и не такое небось в молодые года проделывала. Одинокая онабыла, бессемейная, а с одиночки что за спрос?

– А я говорю – перст божий! – гнула своеЛюдмила Васильевна. – Потому как молния, гром, гроза для того господомсотворены, чтоб человек смирялся в страхе! Услышал гром – затвори окна, двери,сотвори крестное знамение, умоляй господа нашего Иисуса Христа и Пресвятую Девуо милосердии в те поры, когда бьет он грешных и полчища врага родачеловеческого. А эта… покойница что выделывала? Выйдет на лоджию – и ну божьидива фотографировать! Тут небось вся нечисть за ее левым плечом сбиралась,злорадствовала на неверный промысел, на слабую для бесовских ков душу любуючись!И то чудо, что господь ее давным-давно не покарал, ну да он ведьмноготерпеливец.

Проповедь вполне могла затянуться добесконечности, да, к счастью для слушателей, непреклонная Людмила Васильевнавоздела очи горе – и в ее, фигурально выражаясь, зобу дыханье сперло:

– Опять! Опять они по крышам лётают! Чертиокаянные!

Олег и Женя снова быстро переглянулись, вполной уверенности, что проповедница, хлебнув через край религиозного экстаза,погнала гусей, однако, к их изумлению, возмущением зажглись и взоры прочихбабок:

– Руфоры чертовы!

– Переломают ноги, поубиваются!

– Серафима, а ты куда глядишь? Твой Санькавовсе от рук отбился, скоро вообще с крыши слезать не будет!

– Да ты на своего Серегу посмотри, чего менячестишь? Сам мало что двоечник, так еще и ведро всегда мимо мусоропроводавываливает. Давеча я ему говорю: «Подбери, Сереженька, чего грязищу развел?» Аон мне: «Тебе надо, ты и подбирай!»

Олег подмигнул, и Женя осторожно шагнула всторону. Их уход остался незамеченным.

Около соседнего подъезда лавочек не было,поэтому там царило относительное безлюдье, а пышные кусты сирени с лилово-буройуже привядшей листвой создавали надежное укрытие от рентгеновских старушечьихвзглядов.

– Вот так вот, – тихо сказал Олег. –Перст божий, ни больше ни меньше.

Она молча кивнула. Тяжко на сердце было именнопотому, что Алина Чегодаева погибла этой ночью, когда бушевала гроза – та самаягроза, которая и бросила Олега и Женю в объятия друг друга. Правду говорят: чтоодному жизнь, то другому смерть…

Конечно, вполне может быть, что ее поразилаодна из первых молний, та, что разорвала небо над Амуром, пока Олег с Женейнеслись сломя голову по набережной. Если бы Женя знала, что это именно так, оначувствовала бы себя лучше. Вроде бы не очень виновата. И все равно: если бы онис Олегом вчера думали не о том, как бы затащить друг друга в постель, авспомнили о цели Жениной командировки, если бы все же встретились с Алиной,она, возможно, осталась бы жива. Позаботилась бы об осторожности, не вышланочью на балкон, не приняла бы в голову убийственный заряд – очередногопроклятого, рокового совпадения не случилось бы.

– Нет, я все-таки не понимаю! – упрямосказала Женя. – Ну, пусть божий перст, это, в конце концов, неважно, новедь здесь – та же самая смерть! Та, от которой ее героиня спаслась в пьесе! Ивсе чисто, без обмана. Молния есть молния. Ладно – такая судьба, рок человекаищет и тому подобное. Но почему это случилось именно сегодня? Ведь она летдесять непрерывно охотилась за молниями, не пропускала ни одной грозы. Почему ееубило как раз теперь, когда, по пьесе, настал ее черед рассказывать историюсвоего спасения? Именно после Стоумова, Полежаева, Неборсина, Климова, АделаидыПахотиной? Как же так могло случиться?!

Олег помолчал, потом сказал:

– Думаю, этого и не случилось. Это произошло.

Несколько мгновений Женя пыталась вникнуть вразницу между этими двумя синонимами, потом ее вдруг осенило – нет, ударилодогадкой. Она резко отстранилась:

– Ты серьезно?

– Ну, более или менее, – уклончивоответил он, запрокидывая изо всех сил голову и глядя на верхние этажи дома.

В ряду грязно-белых балконов и лоджий один, навосьмом этаже, смотрелся страшно: с черными, словно обугленными полосами. КогдаАлину ударило молнией, она вцепилась в металлические перила. Это удвоило силуудара.

– Мне хоть и не удалось узнать в милицииничего толкового – несчастный случай да несчастный случай, – продолжалОлег, – все же одно я выяснил наверняка: ее ударило в голову, в макушку.Но ты посмотри: она жила на восьмом этаже. Сверху – еще один балкон. И никтодаже не упомянул о том, что молния разрушила там бетонный пол и прошланасквозь, чтобы добраться до Алины. Да и про громоотводы все-таки забывать нестоит. Вот если бы ей в лицо попала шаровая молния…

– А может быть, и правда – шаровая? – снадеждой спросила Женя. – Ну что мы вообще знаем о молниях?! Тут ужнаверняка нужна серьезная экспертиза, а мы можем только предполагать, толькодогадываться.

– Да, – сказал Олег, – уж этого намникто не запретит. А потому предлагаю немножко покататься на лифте. Нет, не вэтом подъезде. В следующем.

И он потащил Женю за собой.

Она попыталась было расспрашивать, однако вподъезд следом за ними вошел бородатый мужик с собакой, и Олег предостерегающестиснул Жене руку.

– Вам какой? – спросил мужик, ловкозажимая своего бульдога в угол тесного лифта и занося палец над панелью свыжженными и почернелыми, словно в них тоже било молнией, кнопками.

– Нажимайте, – обаятельно улыбаясь,предложил Олег. – Нам выше.

– Выше меня только крыша, – гордо сообщилпопутчик. – Вы что, тоже из руферов? Вроде староваты…

Женя открыла было рот, чтобы спросить, кто, вконце концов, эти самые руфоры или руферы, но Олег снова сжал ее кисть, да так,что Женя невольно пискнула.

Попутчик подозрительно покосился на нее, ноЖеня уже стояла с каменным лицом. На счастье, вдруг заскулил пес, и хозяинтотчас переключился на него: