– А вот то! Я с друзьями всегда там играю, плаваю и плещусь. С утра до ночи! Мы кидаемся грязью, смеемся и в лягушек с черепахами камнями швыряем! И в чертят, они в камышах живут с уточками, яйца их кушают! А тебе папа разрешает ночью играть на улице?

Ягусь покачал головой.

– Неа. Я всегда возвращаюсь домой до звона колоков. Иначе мама может в угол поставить и заставить молиться Прафиалу.

– А я могу играть сколько угодно! Только бабушку надо покормить вечером. А еще у нас пять коз есть!

– Ух ты, – восхитился Ягусь и задумался, как, должно быть, весело жить у реки.

– А давай поменяемся? – выпалил Момо.

– Это как? – удивился Ягусь.

– Ну, хочешь в речке плавать? Я могу тебя здесь подождать.

– А что родители скажут?

– Мы им пока ничего не скажем!

Момо подскочил к Ягусю и обнял того, пожал ручку.

– Ты поплаваешь в речке, – продолжил мимик возбужденно. – Козочек моих увидишь, поиграешь ночью с моими друзьями! Ты только не говори им, кто ты. Скажи, что ты – Момо! А потом вернешься сюда. Мы расскажем твоим родителям, что к ним вернулся брат.

Ягусь сомневался, но Момо так ласково заглядывал ему в глаза и улыбался так искренне, что мальчику ничего не оставалось, как кивнуть.

– Я тебе расскажу, где я живу, – радостно запищал Момо и буквально заскакал вокруг румяного Ягуся.

И Момо принялся говорить и говорить, боясь, что Ягусь не уйдет. Он рассказывал, какая речка по полудню – искрится, светится, приходится щуриться, как весело бултыхаться в ней и плавать, какие хорошие у него друзья, какие забавные сказки рассказывает старуха и чем ее кормить. А шерстка-то у козочек какая мягкая! И обо всем другом. А когда Ягусь надел обменянные шаровары и рубаху, накинул на голову шаперон, то Момо, вспомнив о том, что должен был сделать по уговору с мальчишками, сказал.

– Ты только монетки-то возьми, Ягусь.

– Зачем?

– Ну… Вдруг что-нибудь захочешь купить. Где твои родители хранят деньги?

Ягусь подумал и повел Момо к отцовской комнате, запертой. Мальчик отодвинул коридорный сундучок, достал ключ из-под половика, отпер дверь и заглянул внутрь. Покопался в отцовских вещах и извлек мешочек денег.

Дети прошли через пустой дом, через двор. Ягусь вышел на улицу, спрятав кошелек под неказистую жилетку. Попрощавшись, он двинулся навстречу приключениям: купаться в речке, играть с детьми, с которыми не разрешал играть отец, бегать под луной. Пошел, правда, испуганный, но ему было стыдно признаться в своей слабости перед нежданно-негаданно встреченным братом. Ведь хоть он и был боязливым и скромным мальчиком, но всегда хотел доказать всем свою храбрость! А истории о мимиках, которыми матери пугали других детей, ему, увы, не рассказывали.

Меж тем трясущийся от какого-то странного чувства Момо вернулся в комнату, сел на кровать и осмотрел ее зачарованным взглядом. Это все его! Правда, пока не вернется Ягусь. Ребенок принялся доставать каждую игрушку, щупать. Затем осторожно, словно боясь, он клал ее назад. Попрыгал на кровати, потом заглянул под нее, вдруг что завалилось? Покатался на лошадке. Окунул перо в чернильницу и порисовал на бумаге рожицы. Весело засмеялся от своих художеств. Затем стал ходить по дому и разглядывать все вокруг. Дом имел два выхода: главный, через магазин портного, который был отделен от жилой части толстой дверью (за ней вечно сновали работники, отчего мальчик вздрагивал), и задний, через двор.

Чуть погодя Момо услышал, как скрипнула калитка.

– Сынок, почему ты не запер калитку? – спросил из глубин коридора женский голос.

Момо опасливо выглянул в коридор и разглядел миловидную женщину, чуть полную, с добрыми глазами.

– Забыл, теть.

– Тетя? – рассмеялась женщина. – Да что ты как неродной стоишь, иди сюда, Ягусь!

Момо подошел, боязливо. Женщина склонилась, обняла его, погладила по волосам и поцеловала в лоб.

– Папа еще в цехе?

Момо кивнул. Мимо него прошла рабыня, дородная и пожилая женщина, которая несла в плетеных корзинах фрукты и овощи, купленные на рынке. За ней шла невольница помоложе, видимо, дочь, тоже загруженная корзинами. Одна хозяйка, мать Ягуся, была свободной от груза.

Когда рабыни удалились на кухню, а мать Ягуся ушла переодеться к ужину, Момо остался один в коридоре. Он сначала неуверенно оглянулся, раздумывая, а не стоит ли вернуться к старухе. Пора уже ее кормить – вдруг глупенький Ягусь не справится? Но очень скоро пришел отец семейства: мужчина остроглазый, улыбчивый и умный. Он обнял единственного и любимого сына, и все сели ужинать. Ужинали томлеными чертятами, свежеиспеченными лепешками, яблоками и виноградом в меду, а запивали это все травяным чаем.

– Ты посмотри, милый, ест за обе щеки. Неужели аппетит появился? – мать не могла нарадоваться на сына, который уплетал все, что видели его глаза.

Момо с лихорадочным взглядом смотрел на стол, брал чертят голыми руками, вгрызался в их сочные тушки в медовом соусе и молчал. Лишь беззаботно улыбался и кивал на радостные возгласы родителей. Никогда в своей жизни он так сытно не ел.

Чуть позже он лег в кровать, укрылся одеялом и положил голову на перьевую подушку – вещь невообразимо роскошную для бедняков – и еще некоторое время лежал и улыбался в потолок, донельзя счастливый.

А потом его посетила мысль, что сын портного завтра вернется. И тогда Момо заскрежетал зубами и по-детски, от чистого сердца, пожелал, чтоб Ягусь не вернулся. У него не было в этом порыве мысли ни злого умысла, ни желания убийства, однако желание его сбылось.

Той же ночью Ягусь, когда бледная луна всплыла над Элегиаром, сбросил вещи и побежал купаться в реке. Его мучал страх, но ребенок твердил себе, что искупается и вернется домой. Старуха, о которой рассказывал его братик, оказалась сморщенной, как старый финик, и вонючей, а дети – злыми; они забрали у него все деньги. Да и сам дом – смердящая испражнениями и грязью лачуга.

Однако Ягусь так и не вышел из бурной реки. Коварное течение подхватило наивное дитя, знавшее воду лишь по спокойным запрудам, и вернуло к берегу только поутру.

Тогда же Момо, когда сын швеца так и не вернулся, подумал, что тому все понравилось. И сам для себя решил, что они провели достойную сделку, поменялись жизнями. Момо и не подозревал, что старуха-мать его умрет с голоду, а раздутое тело Ягуся обнаружат у поля на бережку недалеко от города.

И, по воле случая или рока, в посиневшем трупе узнает своего ученика тот самый писарь, который время от времени являлся к портному учить его сына Ягуся. К тому моменту Момо уже с пару недель будет жить в доме, кушая, смеясь, забавляя всю семью своими проделками и странностями. Мать обнаружит, что ребенок ее – вовсе не апатичный мальчик, а очень даже веселый, способный на шалости и громкий смех баловень. Отец узнает, что мальчик испытывает интерес к тому, как устроена жизнь портного, и будет счастлив от того, что тот бегает за ним по всему цеху.