— Его не нашли, — повернулся к нему Виктор и, снованаклонившись, очень тихо произнес:

— Но вообще-то он на дне Москвы-реки. Удачи вам, Дронго.

Когда он вышел, Дронго подумал, что в этом мире еще можножить. Пока работают такие ребята, как Виктор Юдин.

Проверив через телефонную компанию, кто звонил полковникуКарцеву, ошеломленный Юдин приехал в больницу к тяжелораненому Самойлову. Тот,уже наслышанный о подвигах Юдина и неизвестного журналиста, встретилследователя довольной улыбкой.

— Тебя можно поздравить с отличным результатом. Говорят, тысделал почти невозможное. Никогда бы не подумал, что иудой, предавшим нашихтоварищей, окажется Карцев. Хотя, честно говоря, я всегда видел в нем нечтонеискреннее, ненастоящее. Но такое не мог даже предположить. Это он предупредилбандитов об аресте Дьякова?

— Скорее приказал его убрать, — поправил полковника Виктор,усаживаясь рядом, лицо его было скорбным. — Он передавал приказы полковникуЧихареву, которого мы вчера арестовали. А тот, в свою очередь, имел целуюгруппу подручных, состоящую одновременно из уголовников и сотрудников правоохранительныхорганов. Поэтому Крутиков и Проколов получили от Марата указание напасть намашину с сотрудниками ФСБ и не дать им добраться с Дьяковым до местаназначения. Очевидно, Дьяков слишком много знал.

— А почему тогда у тебя такое кислое лицо, словно тыпохоронил свою бабушку? — засмеялся Самойлов.

— Мне удалось выяснить, кто именно звонил Леонтьеву. Это былКарцев.

Просто при каждом звонке он применял специальный дешифраторголоса. Эксперты единодушны в том, что звонил сам Карцев.

— Ну и прекрасно. Так чем ты недоволен?

Юдин оглянулся на дверь и очень тихо сказал:

— Я знаю, кто такой Иван Дмитриевич. Вчера он позвонил поличному сотовому телефону полковнику Карцеву. Я проверил время и точноустановил, что звонил именно он. Потом я даже передал запись его голосаэкспертам. Они подтвердили, что это и есть тот самый Иван Дмитриевич.

— Так в чем дело? Выпиши ордер на арест и езжай за ним.

— Это заместитель председателя правительства страны, —угрюмо сказал Виктор, — я не могу его арестовать. Прокурор просто не даст мнесанкции.

Самойлов ахнул от изумления. Потом покачал головой.

— Ну ты и копнул, парень. За такие вещи могут голову оторвать.И что собираешься делать?

— Я записался на прием к прокурору города.

— Это не выход. У тебя, кроме пленки, ничего нет. Да и втой, первой, записи Иван Дмитриевич просто отказывает погибшему Леонтьеву. Онможет сказать, что речь шла о поставках бабочек или еще чего-нибудь. А разницамежду двумя звонками составляла день, два, год или еще что-нибудь в этом роде.У тебя есть другие доказательства, кроме этой пленки, которую не примет вовнимание ни один суд?

— Нет, — уныло сказал Виктор.

— Тогда все. Забудь про этого Ивана Дмитриевича, словно егои не было. Ты все равно ничего не докажешь, а только наживешь себенеприятности, — рассудительно сказал Самойлов, — в конце концов, мы и таксделали большое дело.

Вскрыли преступную группу, действующую в международномаэропорту. Убит Карцев.

Арестован Чихарев. Разгромлена их группировка. Выяснили, какубили американскую журналистку, бывшего заместителя председателя таможенногокомитета и эксперта-патологоанатома. Заодно арестовали и многих бандитов,совершавших эти преступления. По-моему, все не так плохо.

— Да, — кивнул Виктор, — но мы не арестовали главногоорганизатора этих преступлений, который был фактическим владельцем компании«Монотекс».

— Опять ты за свое, — поморщился Самойлов, — я тебе сказал,забудь эту фамилию.

— Нет, — встал со стула Юдин, — не могу. Столько людейпогибло, а вы говорите «забудь». А ваши ребята, у которых остались дети? Адругие люди?

Убитая американка Элизабет Роудс, застреленный в своемкабинете Леонтьев, сброшенный в котлован Коротков? Нет. Не могу. Я все равнопойду на прием к прокурору.

— Но это ничего не даст, — возразил полковник.

— Я все равно пойду, — упрямо сказал Виктор, — иначе япросто перестану себя уважать. Я так не могу, простите меня, товарищ полковник.

Уставший от бесполезного спора, полковник откинул голову наподушку.

Помолчал. Потом задумчиво сказал:

— Может, ты и прав, Виктор. Я уже стал достаточно осторожен.Некоторые называют это опытом, а это может быть и трусость. Ты моложе, тебевиднее. Я бы в твоем возрасте и на твоем месте поступил бы так же. Ты прав.

Виктор чуть наклонился, пожал ему руку и стремительно вышелиз палаты.

Самойлов посмотрел ему вслед.

— Удачи тебе, — прошептал он на прощание.

А в это время в другой больнице и совсем в другой палате,где лежал Дронго, прибежавшая санитарка испуганно заявила, что к нему приехалигости-иностранцы.

А еще через несколько минут в палату вошли сенатор Роудс иСигрид. И хотя Дронго ждал их, они появились внезапно, словноматериализовавшись из тревожных снов больного. Стоявшая рядом с сенаторомСигрид казалась чуточку похудевшей, что не могло произойти за один день, инемного грустной, но такой же красивой и стройной, как раньше. Словнодействительно сумела выбросить из головы ту самую ночь.

— Я уже все знаю, — заявил сенатор. — Мне обо всемрассказали. Вы просто настоящий герой.

— Тем лучше. Врачи считают, что мне нельзя много говорить.

— Я приехал сюда, чтобы поблагодарить вас, — несколькосмущенно сказал сенатор. — Наверное, отчасти и я виноват в том, что вы здесь. Яготов оплатить все расходы на ваше лечение.

— При чем тут вы? — поморщился Дронго. — Просто все такполучилось. Там были дети, а ваш секретарь, — кивнул он на Сигрид, — считала,что у меня комплекс неполноценности и я всю свою потенцию растрачиваюисключительно на свою работу. Мне захотелось доказать обратное, поэтому ябросился спасать детей.

— Это было очень благородно. Простите за мое поведение вотеле «Балчуг».

Вы, наверное, тогда удивились, что я отказался отдальнейшего расследования.

Просто американский посол под большим секретом рассказалмне, что моя Элизабет на самом деле была сотрудником ФБР и выполняла здесьспециальное задание. А потом Магда, ее соседка, побывавшая у меня в отеле,рассказала мне, как часто Элизабет внезапно исчезала на несколько дней. Мнестало стыдно, что я втравил вас в эту историю, и я захотел прекратитьрасследование. В конце концов, каждый сам выбирает свой путь.