Сотрудница полиции, которую зовут Эмили, смотрит на своего лысого коллегу. Похоже, решает тут он.

— Я сам с этим справлюсь, — говорю я маме.

Так будет легче всем.

— Точно?

Она мне не доверяет. Порой она ни капли не лучше остальных.

— Не волнуйся, — говорю я. — Можешь подождать здесь.

Уже в комнате Эмили зачитывает номер и все прочее, что нужно для записи. Сообщает, что меня будут допрашивать как свидетеля.

— Фабиан, прежде всего расскажи нам все, что было в прошлую пятницу.

— О’кей.

Начинаю с самого начала. Как мы поехали в «Ику» и там покупали все по списку. Мама катила тележку, а я отмечал. Потом мы положили покупки в машину и поехали прямо домой. Как раз перед поворотом в общий двор выехала на велосипеде Бьянка, никакого шанса затормозить у мамы не было.

— Подожди немного, — говорит Эмили. — Давай вернемся в супермаркет. Сколько времени вы там провели? Как тебе кажется?

— Наверное, минут двадцать… полчаса, — предполагаю я.

Эмили как будто довольна ответом.

— А вы говорили с кем-нибудь в магазине?

— Нет, так вот прямо не говорили. Но понятное дело, с кем-то здоровались. А еще мама вроде бы немного поговорила с парнем на кассе. Больше я не помню.

— А потом? — спросила Эмили. — Когда вы вышли на парковку?

Я подготовился. Я знаю, что говорить. И все равно все слова как-то спотыкаются, не поддаются, застревают в горле.

— Мы… там… на улице…

— Вы там встретили кого-то? — нетерпеливо спрашивает лысый.

— Улу, нашего соседа. Мы столкнулись с ним на парковке.

У меня резко начинает зудеть шея и затылок. И вообще все. Я должен почесаться.

— Вы разговаривали с Улой? — спрашивает лысый.

И он, и Эмили смотрят на меня со странным выражением. Я пытаюсь перестать чесаться.

— Он хотел посмотреть новую машину. «БМВ-323» две тысячи четырнадцатого года выпуска.

— А потом? — спрашивает Эмили.

— Что?

— Что было с Улой дальше, после того как он посмотрел автомобиль? Куда он пошел?

Я смотрю на свои руки, стараюсь сделать так, чтобы они остановились и не двигались.

— Он ушел. Я думаю, у него там была своя машина.

Эмили листает бумаги. Все идет хорошо, я справлюсь. Чешется уже не так сильно.

— Потом вы поехали на Горластую улицу. Вы говорили о чем-нибудь в машине?

Я пытаюсь вспомнить.

— По-моему, нет.

— Что произошло потом? — спрашивает лысый. — Расскажи.

— Мы свернули во двор и… Мама закричала.

— Что ты увидел, когда вы свернули во двор, Фабиан?

— Мелькнуло что-то красное. Мама закричала, а потом раздался удар. Все было очень быстро.

Эмили смотрит на коллегу со странным выражением. Я сказал что-то не то?

— Сначала мама закричала, а потом вы столкнулись, — произносит он. — Я правильно тебя понял?

Я чешу шею у ворота свитера.

— Это могло быть и наоборот. — (Эмили как будто разочарована.) — Хотя мне кажется, что сначала она закричала, — быстро говорю я.

Я знаю, как работают эти криминалисты. По телевизору рассказывали, что они могут выяснить, когда водитель затормозил, измерив следы на асфальте.

— Мы бы хотели задать тебе и другие вопросы, — произносит Эмили. — Некоторые могут показаться странными, и тебе будет трудно на них отвечать, но для нас важно получить ответы.

— О’кей.

Все мое тело напрягается.

— Твоя мама много общалась с Микаэлем и Бьянкой?

— Ну, не напрямую. Мы же соседи. И…

Я смотрю в стол.

— И?..

Эмили наклоняется вперед.

— Микки мой учитель по физкультуре, а мама работала в садике у Беллы.

— Как мы поняли, в садике был инцидент. Мама говорила что-нибудь об этом?

— Нет. Или?.. — Что она подразумевает под «инцидентом»? — Это когда была метель, а Бьянка не забрала Беллу?

— Именно, — кивает Эмили. — Расскажи, что ты об этом знаешь.

— Ну, мама взяла Беллу домой и приготовила тефтельки. Но потом пришла Бьянка, и она была очень рассержена.

Эмили вроде бы довольна ответом, но через полминуты начинает снова:

— Ты слышал, что они говорили друг другу в тот вечер?

— Точно не помню. Бьянка довольно сильно ругалась. Она считала, что мама сделала неправильно, забрав Беллу с собой.

— А мама что говорила?

— Особо ничего. Но потом ей пришлось уйти из детского сада.

— Как она к этому отнеслась?

— Расстроилась. Поэтому она каждый день пила.

Я замечаю в глазах Эмили легкую грусть, а лысый продолжает:

— В начале осени твоя мама проходила курс лечения. Где ты жил в это время?

У меня сводит живот. Я не хочу об этом говорить. Даже думать не хочу.

— В этом… кризисном центре.

Смотрю в сторону.

— С папой ты связь не поддерживаешь, насколько я понимаю, — говорит лысый.

— Он живет в США.

— А у мамы нет партнера? Или бойфренда?

Они уже навели справки?

— Она встречалась с Петером, он полицейский.

Эмили говорит, что знает, о ком речь.

— Они часто ссорились, — говорю я, — расставались, а потом снова сходились. Но теперь, наверное, больше не помирятся. Мы с мамой собираемся переехать.

— Почему? — спрашивает полицейский.

Я пожимаю плечами:

— Вы когда-нибудь жили в глуши?

Эмили едва заметно улыбается, а лысый отвечает:

— Я живу в Текоматорпе.

— Тогда вы понимаете почему.

Эмили ловит мой взгляд:

— Прости, Фабиан. Надеюсь, ты понимаешь, с какой целью мы задаем неприятные вопросы. Когда подобное происходит, нам нужно разобраться во всем до мельчайших подробностей.

— Да.

Я хорошо представляю, как проводится расследование.

Они говорят, что допрос заканчивается, и меня отпускают к маме. Она держит перед собой дурацкий журнал со сплетнями, а колени у нее слегка дрожат.

— Как все прошло, родной? Ты в порядке?

— Конечно.

Ей нужно взять себя в руки. Полицейские начнут что-то подозревать, если заметят, что она дрожит.