— Эти охранные фирмы требуют прорву денег, — произнесла Гун-Бритт.

В общем, прошлой ночью один или несколько злоумышленников взломали гаражную дверь в двенадцатом доме. И теперь Оке, громко топая и ругаясь, вел всю процессию через общий двор показать следы взлома.

— Я думаю, они использовали обычный ломик.

— Может, вам все же стоит сообщить в полицию? — спросил я. — Тут могут остаться отпечатки пальцев или другие следы.

— Бессмысленно, — сказал Петер. — Мы на такое больше не выезжаем. Надо обращаться в охранные фирмы и страховые компании.

Как всегда, преувеличение, но возражать Петеру я в любом случае не собирался.

— Все так плохо? — спросил Ула.

— Общество всеобщего благоденствия в прошлом.

— Но посадить по охраннику в каждый квартал невозможно, — сказал Оке.

— Ну-у… — Петер почесал щетину на щеках. — У меня есть хорошие примеры соседской взаимопомощи. Народ договаривается и устраивает рейды. Обычно это действительно дает результаты. А если у кого-то есть еще хорошая псина, навести порядок вообще легко.

— Что? — переспросил я. — То есть вы предлагаете организовывать комитеты самообороны?

Идиотизм.

— Соседская взаимопомощь, — повторил Петер.

Оке подался вперед и заговорил тише:

— Борье из двадцать первого дома на днях прогнал каких-то головорезов, которые ошивались у них во дворе. Я вообще не понимаю, откуда они берутся. Эти бандиты наверняка не из Чёпинге.

Я с трудом сдержал смех, но остальные выглядели встревоженно.

— Как полицейский, я, к сожалению, не должен участвовать в таких рейдах, — сказал Петер. — Но могу давать советы… например, никогда нельзя идти на открытый конфликт. У них могут быть ножи и прочая хрень. А под кайфом они вообще не понимают, что делают.

— Будь я на двадцать лет моложе, то разделался бы с ними прямо на месте! Зло надо рубить на корню!

Оке топнул ногой и посмотрел на Улу. Тот в свою очередь повернулся ко мне.

— Конечно, мы будем действовать сообща и патрулировать район, — сказал я. — Маршировать по улицам и устраивать ночные облавы.

Остальные посмотрели на меня как на идиота.

— Я могу составить график, — предложил Ула.

Я представлял себе это несколько иначе, но Оке просто рвался в бой:

— Я поговорю с соседями из других домов, мы ведь живем здесь с самого начала.

— Разумная идея, — сказал Петер. — Если вы ничего не предпримете, все может быстро повториться.

— Я знаю, у кого есть собака, — сообщил Оке, — и поговорю с ними.

Я ушел оттуда с чувством нереальности происходящего. Они серьезно? Мои стокгольмские приятели лопнули бы от хохота, если бы услышали это.

— Мерзко, когда взламывают твой дом, — сказала Бьянка за завтраком. — Хорошо, что у нас есть сигнализация.

Да, у нас была сигнализация, но не в гараже. И охраны участка вокруг дома тоже не было. Система работала, только когда нас не было дома. Но Бьянке не обязательно об этом знать.

— Вряд ли нас это коснется, — сказал я. — Снаряд два раза в одну воронку не попадает.

При этом во мне поселилось какое-то беспокойство. Я не боялся пропажи вещей, ведь всегда можно купить новые. Дело было в смутном ощущении утраченной свободы, как будто кто-то проник в нашу личную жизнь.

— Закончится тем, что мы построим забор вокруг всего квартала. С пропускной системой. Камеры наблюдения и охранники будут проверять каждого, кто захочет проникнуть на территорию.

— А я не против, — сказала Бьянка. — Если в этом будет необходимость.

Мы всегда так по-разному думали?

— Ну не знаю.

Я представлял, что мои дети будут расти в другом мире.

— Но вот эта их соседская взаимопомощь, — пробормотал я, — это уже слегка за гранью, нет?

В следующую пятницу я резал помидоры, огурцы и фету для такоса, когда в кухню вошла Бьянка.

— Началось! — Она протянула мне мобильный. — Смотри! Грузовик протаранил толпу на Дроттнинггатан.

Я пытался читать с экрана, а Бьянка пересказывала мне все, что она услышала. Много раненых. Несколько погибших. Грузовик въехал прямо в универмаг «Оленс». Слухи о людях с пистолетами и угрозах взорвать бомбу. Весь Стокгольм охвачен хаосом.

— Безопасных мест больше нет нигде, — сказала Бьянка.

За две недели до этого такой же теракт произошел в центре Лондона. Раньше мы с Бьянкой подумывали, не съездить ли туда летом, теперь же речь об этом больше не шла.

Вечерние новости из Стокгольма описывали мир, который мы перестали узнавать. Кадры из центра Стокгольма, как будто там идет война. Все незнакомое. Далекое и одновременно пугающе близкое.

— А если бы я согласилась поехать на те курсы повышения квалификации! — произнесла Бьянка. — Я могла бы оказаться там в момент, когда появился этот грузовик.

— Но ведь курсы должны были быть в выставочном комплексе «Эльвшё»? И не в эти выходные?

— Да, но такое могло случиться и там. Чисто гипотетически.

— Любимая, мы все равно не должны изолироваться. В этом случае победят террористы.

— Они уже это сделали. Они давным-давно победили.

Как только дети уснули, я рухнул на диван, уставший и объевшийся, и начал листать бесконечные каналы «Нетфликс», но тут кто-то позвонил в дверь.

— Так поздно? — Бьянка всматривалась в темноту, а я пошел открывать.

— Добрый вечер.

На пороге стоял Ула, с ног до головы запакованный в какую-то черную всепогодную униформу с многочисленными карманами. С ним был еще один мужик, которого я раньше встречал.

— Ну что, пора, — заявил Ула.

— Что — пора?

За моей спиной появилась Бьянка, и Ула, выпрямившись, помахал ей рукой.

— Мы сегодня первый раз идем патрулировать. Я составил график.

Второй мужчина поздоровался, представившись как Крилле из Сальткроки.

— У вас учится мой сын. Тристан.

Точно. Тристан из седьмого «В». Хороший рестлер. У папаши густая борода, татуировка колючей проволоки на тыльной стороне ладони и лабрадор на поводке.

— Вот. — Ула протянул сложенный вдвое лист A4. — Мы, разумеется, сможем меняться, если время кому-то не подойдет.

Лабрадор залаял, и Крилле раздраженно дернул поводок.

Ула усмехнулся:

— Теперь у нас тут будут тишина и покой.

До катастрофы