Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Надо же, и дня не пройдет, чтоб не напомнили, падлы!»
— Понимаю.
— Вот и отлично! Давайте работать дальше!
Предатель — милицейский чин, который являлся крышей бандита Мирона или стоял над ним. Вычислить этого оборотня, работавшего на преступников, для федералов было, как говорили ему, архиважно.
Тут надо заметить, что для Парфена это было все равно. Вычислить ссучившегося мента? Если за ЭТО свобода, то ради бога — буду вычислять мента.
Прошла всего неделя, и наступил день прощания. Если не с домашней обстановкой, то, по крайней мере, с нормальным человечьим жильем.
* * *
— Что же, прямо отсюда — и в тюрьму? — криво усмехнулся Гришка, глядя со второго этажа на приближающийся по дороге, черной лентой тянущейся сквозь уже сплошняком белое поле, «луноход».
— Да. Прямо отсюда — в тюрьму, — подтвердил Тарасов. — Не забыл, что ты теперь Володин Григорий Игоревич? Погоняло — Волдырь.
— Да. Все помню.
— Ну, тогда с богом.
* * *
Тюрьма в небольшом городишке была ему под стать — такая же мелкая, старая и облупившаяся. Впрочем, Гришке было все равно, ведь прокантоваться ему предстояло тут совсем недолго: пообтереться в камере, вновь свыкнуться с положением человека, которому предстоит ближайший «червонец» провести за хозяином на «строгаче» в Мордовии.
В камере их было двое — он и мужик лет сорока, уркаган местного разлива. Интеллектом новый сокамерник мало чем отличался от Сурка, только гонору и понтов у него было не в пример больше. Кличку он имел Хан, которую, скорее всего, получил за внешность. У Вовки Хана была смуглая кожа, черные, чуть раскосые глаза и курчавые черные волосы. Ростом он был невысок. Сухощавый и жилистый, он действительно походил на потомка древних монголов-завоевателей. Правда, сам он говорил, что русский совершенно и никаких азиатов в предках не имеет ни с какой стороны.
Жизнь свою Хан начал менять на «трешки» и «пятерки» сразу после армии. Началось с квартирной кражи. По пьянке с подельником залезли в дом к соседке-продавщице и уперли, пока та с мужем была на работе, магнитофон, джинсы и сто рублей денег. Сотку пропили, джинсы сразу же на себя «прикинул» его товарищ, «Весна» осталась так и не реализованной. Скрутили их в тот же день — их видело пол-улицы, и ментам не составило большого труда изловить злодеев. Дальше продолжалось в том же духе. Приключилась пьяная драка в кабаке, где Вова Хан разбил человеку голову бутылкой, и — путевка на четыре года. В следующий раз Хан загремел надолго, аж на целых двенадцать лет! Опять же по пьянке ударил человека ножом, и тот скончался в «Скорой».
Отношения с Григорием у них сразу не сложились. По своей новой легенде, Григорий был «быком» одной из владимирских группировок.
Такая бригада действительно была, но ее лидер и большая часть братков еще год назад погибли при разборке с конкурентами. Оставшиеся в живых спешно «эвакуировались» из Владимира. Впрочем, таких было немного. Настоящий Волдырь был один из них — погиб он совсем недавно. Внешне Парфен очень был здорово похож на него, а хирург довел эту схожесть почти до полной идентичности. Биографию покойного Парфен знал досконально, насколько это было возможно. На зону до этого Волдырь ни разу не попадал. Считай, у Гришки был «первоход».
Едва новоиспеченный Волдырь переступил порог камеры, он наткнулся на насупившуюся рожу Хана.
— Проходи, вон твое место, — Хан небрежно кивнул на верхние нары.
Гриша был заранее проинструктирован насчет своего сокамерника. Дальнейшее его поведение хоть и было продиктовано ролью, которую предстояло играть Парфену-Волдырю, но нисколько не противоречило его натуре и уже сложившемуся жизненному опыту.
— А кто ты такой, чтобы мне место определять? — набычился на него Григорий.
Хан, не ожидавший подобной реакции, поначалу просто таращил на него глаза. Меж тем Григорий спокойно прошел и уселся на нижних нарах напротив Хана.
— Слушай, а чего ты такой борзый? — наконец родил тот.
— А в чем дело-то? — вопросом на вопрос ответил Парфен.
— Я тебе что сказал?!
— А мне плевать, что ты сказал! Ты что, командир мне, чтобы указывать?!
Дело шло к драке, и Парфен был готов к ней. Он отдохнул за последнее время, поднаел сала. К тому же он был покрупней своего противника и нисколько того не боялся. Хан, по всей видимости, тоже смикитил это и к активным действиям приступать не спешил. Вместо этого он перешел на угрозы.
— Ладно, посмотрим. Жизнь — штука интересная. Может, в одной зоне сидеть придется!
— Ты лучше за собой смотри! — отпел ему Григорий. — Тоже мне, смотрящий нашелся!
Через некоторое время Хан полез к нему с разговором. На сей раз он начал подкат с другой стороны:
— А ты, я гляжу, резкий пацан. Таких на зоне не любят, поверь опытному человеку.
— А каких там «любят»? — в голосе парня прозвучала открытая издевка.
— Зачем ты так! С людьми нужно ладить, а старших — уважать!
— Слушай, что ты мне мозги паришь? — огрызнулся Парфен. — Это ты-то старший?
— Ты на какую ходку идешь?
— А при чем тут это?
— А при том, что я уже там был, знаю, что это такое! А ты первый раз загремел, а ведешь себя так, будто десятку отпахал!
— Десятку мне еще отпахать предстоит, а насчет того, кто чего повидал — тут еще большой вопрос!
— Ну и чего ты видел?
— А ты чего видел?
— Не знаешь — не базарь!
— Это ты с базаром лезешь, а я молча лежал, никого не трогал!
— Эй, хорош там орать! — послышался из-за двери голос вертухая.
Оба смолкли, зло глядя друг на дружку.
— Ладно, — через некоторое время опять начал разговор Хан. — Тебя как кличут?
— Зовут Гришкой, кличут Волдырем.
— Меня — Вовой. Погремуха — Хан. Слышал?
— Нет.
Через некоторое время:
— Ты откуда родом? Гляжу — не наш.
— Из Москвы.
— А-а, столичный, значит. А в наши края каким ветром занесло?
— Я во Владимире работал. С Лешим. Слышал про такого?
— Чего-то такое слышал. Их же в прошлом году положили. За кладбищем разборка была.
— Положили, да не всех.
— Во-он ты, значит, из каких!
— А что? Тебя что-то не устраивает?
Некоторое время Хан молчал, затем выдал:
— Слышал я про вашу команду. Леший — он же спортсменом раньше был?
— Андрей Владимирович серебряным призером СССР был в свое время, упокой бог его душу.
— Значит, ларьки на уши ставили!
— Слушай, не знаешь — не базарь! Ты-то что ставил?
Нормальный разговор не получался и не мог получиться. Для Вовы Хана, считавшего себя настоящим блатняком, Гришка был представителем
