– Хорошо, приду, – улыбнулась она. – Маша, тытолько держись. Признайся, тебе очень тяжело?

– Очень, – сквозь слезы улыбнулась я. –Тяжело каждый день чувствовать себя человеком второго сорта, человеком, которымвсе брезгуют. А самое страшное – это ожидание смерти. Когда я умру: сегодня,завтра, через месяц, через год? Знаешь, как ни крути, а раньше я чувствоваласебя намного лучше. У меня было здоровье, молодость, будущее. Я могла выйтизамуж, родить ребенка и ждать любимого человека с пирогами и вкусным борщом. Нуи пусть он был бы не богат! Главное, чтобы он меня любил. Мы бы жили так, какживут миллионы других людей, ведь таких большинство, а крутых единицы, и навсех их не хватит никогда. И еще, Танюша, раньше я была по-своему счастлива. Уменя была гордость, а это очень важно. Ты ведь знаешь, я всегда была гордой.Сейчас у меня ничего нет. Ни гордости, ни самоуважения, ни собственногодостоинства. Ничего. Одна пустота и ожидание скорой смерти. Эта болезнь научиламеня воспринимать вещи такими, какие они есть на самом де ле, и, самоеглавное, – ни на что не обижаться. Я как зомби. В дорогих прикидах, наимпортной машине, но это не я. Это кто-то другой. Я умерла вместе с диагнозом иосталась в той жизни, когда была здорова и верила в лучшее.

Я тяжело вздохнула. Танька постаралась улыбнуться.

– Машка, я обязательно позвоню и заеду.

– Звони, – прошептала я и протянула Танькенесколько стодолларовых купюр.

– Что это? – удивилась она.

– Доллары, – серьезно ответила я. – Туттысяча долларов. Потрать их, как считаешь нужным. Купи туфли, платье, костюм,сапоги или пальто. Короче, смотри сама. Мужчины любят женщин в хорошем прикиде.Только пообещай мне одну вещь: ты обязательно купишь себе осетрины и съешь еесама.

– Маша, ты меня не правильно поняла, я не дружу заденьги. Мы с тобой давно друг друга знаем, и меня не интересует, чем тыболеешь. Ты моя подруга.

Я смахнула слезы и сунула доллары в Танькин карман.

– Не выдумывай, возьми. Больше у меня нет. Я сегоднязаказала матери хороший памятник. Обещай, что поешь осетрины, иначе я обижусь натебя.

– Обещаю, – кивнула Танька и вышла из машины. Язаправилась бензином и поехала на Чистые Пруды. Когда я уже подходила к дому, вмоей сумочке зазвонил телефон.

– Слушаю ваг – Машенька, это звонит Николай. Я заказална завтра столик в ресторане. Как ты посмотришь на то, чтобы поужинать вместе?

– Завтра я не могу, – резко ответила я.

– Почему? Ты даже не представляешь, как я по тебесоскучился. Сегодняшний день тянулся так долго.

– Коля, сегодня ночью я улетаю в Германию. У менязаболела бабушка. Она в тяжелом состоянии. Извини.

– Ты надолго улетаешь? – немного помолчав, спросилон.

– Пока она не поправится. Оставь мне свой рабочийтелефон. Как вернусь, обязательно тебе позвоню.

Николай быстро продиктовал номер. Голос у него былрасстроенный.

– Машенька, возвращайся, пожалуйста, побыстрее. Можно яприеду в аэропорт?

– Зачем? – испугалась я.

– Чтобы тебя проводить.

– Ни в коем случае. Меня будут провожать родственники.Еще слишком рано тебя с ними знакомить.

– Маша, а почему ты заранее не предупредила меня освоей поездке? Ты ведь не могла за один день получить визу и купить билет.

– Я не хотела тебя огорчать.

– Ну а если бы я не позвонил…

– Я бы оставила тебе записку. Кроме того, в сотовойсвязи есть автоматический роуминг. Ты бы смог дозвониться до меня, даже если быя находилась в Германии. Зачем ты спрашиваешь? Ты же прекрасно это знаешь.

– Маша, возвращайся поскорей.

– Постараюсь, – ответила я и положила трубку всумочку.

Поднимаясь на этаж, я почувствовала странное волнение. Мнеказалось, что в подъезде кто-то есть и этот кто-то поджидает меня. Так оно иоказалось. Рядом с дверью сидел Илья и смотрел на меня как побитая собака. Он ив самом деле был похож на покойника. Синие губы и до ужаса бледное лицо,обросшее трехдневной щетиной.

– Что тебе надо? – спросила я, пытаясь справитьсяс волнением.

– Хотел тебя увидеть.

– Надо же, какая честь! Наверное, больше тебе никто недает, раз сюда заявился.

– Мне плохо, Машка. Я чувствую, как спид пожирает моисилы. Мне осталось совсем немного.

– А я чем могу тебе помочь?

– Не знаю. С тобой как-то спокойно. Ты добрая ибескорыстная. Тебе не нужны мои деньги, тебе нужен я сам. Здоровый или больной.Ты единственный человек, который меня по-настоящему любил.

– Приятно, что ты это понял, только уже слишком поздно.Теперь я совсем другая. Ты мне больше не нужен, ни больной, ни здоровый.Отчаливай к своей Галке.

– Ее больше нет, – глухо произнес Илья и тупоуставился в стену.

– Как? – опешила я.

– Она выбросилась с двенадцатого этажа. Я только чтоприехал с похорон.

От ужаса я не могла пошевелиться.

– Зачем она это сделала? – наконец задала я глупыйвопрос.

– Она почувствовала, что спид становится сильнее ее.Она не хотела умирать медленно и мучительно.

– А как же Санька?

– Он остался с тещей. Я не могу его забрать. Мне самомунемного осталось. Теща меня к нему даже на метр не подпускает. Я думаю, что онасможет вырастить из него хорошего парня. Жалко, что я его больше не увижу.

Илья так сильно закашлял, как никогда раньше. У меня занылосердце.

– Кашель у тебя отвратительный. Ты у врачапроверяешься?

– Конечно. Я же официально лечусь, мне нельзя непроверяться. Я привык к этому кашлю. Иногда кажется, что задохнусь к чертовойматери, и все.

– Ладно, пошли, я тебе кофе сварю. Я открыла дверь, имы зашли в квартиру. Илья скинул лаковые ботинки прошел в гостиную и сел рядомс баром. Оглядев меня с головы до ног, он присвистнул и с грустью произнес:

– Выглядишь ты, Машка, потрясно. Ты и раньше должнабыла так выглядеть. С такой внешностью нельзя выглядеть плохо. Давай выпьемчто-нибудь покрепче. К черту этот кофе.