– Ну и вонища у тебя, блевать охота.

– Куда вы денете Илью?

– В морг отвезем. Куда же еще? Пацаны скажут, что онскончался за рулем собственного автомобиля. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что онумер у тебя в квартире. Он же лечился официально, так что тебя загребут вСпид-центр и начнут проверять.

– Когда его будут хоронить?

– Завтра. Сегодня найдем место, закажем, чтобыподготовили яму, купим венки. Похороним по высшей категории, не переживай. Онбыл хорошим пацаном. Просто ему не повезло. Сейчас поеду договариваться на одноиз центральных кладбищ.

– Нужно сообщить теще.

– Сообщим и теще, и всем родным.

– Вадим, а можно я тоже буду на похоронах?

– Зачем? – удивился он.

– Я любила этого человека.

– И в качестве кого ты собралась там быть?

– Не знаю, в качестве знакомой.

– Нет, Маша. Там будут его родственники, друзья, а тыему кто? Ты ему никто! Тем более что после похорон мы все поедем в ресторан.Там его будут поминать нормальные, здоровые люди. Неужели ты собралась есть ипить вместе со всеми? Вдумайся! Ведь никто не захочет сидеть со спидоноской заодним столом. Моим пацанам это западло. Не надо превращать похороны в балаган.Я не знаю, что ты к Илье чувствовала, но он к тебе особых чувств не испытывал,поверь, это я тебе как мужик говорю. Мужчина, который любит женщину, никогда небудет подкладывать ее под других самцов. Даже не обязательно, чтобы он любил,ну пусть хотя бы дорожил. Я человек при понятиях и тоже кое в чем соображаю. УИльи по отношению к тебе никаких чувств не было. Он использовал тебя, и все.Так что приводи себя в порядок и не строй никаких иллюзий.

Я упала на пол и стала громко рыдать. Вадим присел накорточки и потряс меня за плечо.

– Машка, прекрати немедленно! Я сказал тебе правду. Яже не виноват, что ты такая дура: даже не смотришь, кому трахаться даешь. Коготы любила? Человека, который тебя заразил спидом и бросил на произвол судьбы?!Ты что, слепая? Протри глаза, идиотка, и не реви.

– Я не верю. Он любил меня по-своему! – прокричалая. – Он сам сказал мне это перед смертью.

– Нельзя так любить! Это не любовь. Не бывает любви нипо-твоему, ни по-моему! Любовь либо есть, либо ее нет! А перед смертью ко всемприходит раскаяние, даже к отъявленным подонкам и убийцам. Встань, я терпеть немогу, когда бабы плачут. У меня аллергия на женскую истерику.

Я поднялась, вытерла слезы и посмотрела на Вадима.

– Вадим, он мне что-то хотел сказать, но не успел.Умер. Он хотел меня подставить и посадить в тюрьму. Ты не знаешь, какимобразом? Еще он сказал, что меня кто-то может найти и тогда мне конец. Кого онимел в виду?

Вадим пожал плечами и посмотрел на часы.

– Не знаю. У него в последнее время наблюдалосьслабоумие. Человек к концу жизни несет всякую галиматью. Скорее всего, у негокрыша поехала. Не обращай внимания. Спид поражает не только организм, но имозг. Ты сама, когда помирать будешь, это почувствуешь. Ладно, мне пора. Сейчасстолько суеты прибавилось с этими похоронами. Ты можешь через недельку намогилу съездить, если будет желание. А сейчас отдыхай, приводи себя в порядок.Через пару дней тебе на работу. Фотографию клиента я тебе завтра принесу.

– У меня деньги закончились.

– Ты что, совсем сдурела?! Где деньги, которые я тебедавал за работу?

– Я маме памятник заказала.

– Ты, подруга, давай экономь. Нечего так транжирить.Эти деньги тебе бы больше пригодились, чем твоей маме. Зачем ей на том светепамятник?

– Ты сказал, что я могу потратить эти деньги по своемуусмотрению. Вот я их потратила так, как посчитала нужным.

Вадим достал стодолларовую купюру и протянул мне.

– Держи. С аванса вычту. Это моя сотка. Не забывай, чтоя плачу за твое лечение. Теперь будешь получать немного меньше, чем раньше.Больно твое лечение дорогое. Придется вычитать из зарплаты Шмотки у тебя есть,спиртное есть, так что деньги рассчитывай. Мы и так тебя балуем.

Вадим ушел, громко хлопнув дверью. Я умылась, привела себя впорядок и вышла из дому. Мне хотелось сесть за руль и куда-нибудь уехать.Находиться там, где несколько часов назад умер Илья, было очень тяжело.Остановившись на набережной у Киевского вокзала, я поставила машину насигнализацию и подошла к рыбакам. Из головы не выходили последние слова Ильи. Ястаралась прогнать дурные мысли и думать только о хорошем, но хорошего в моейжизни что-то не наблюдалось.

Неожиданно позади раздался громкий сигнал. Вздрогнув, яобернулась и увидела Николая. Вид у него был растерянный.

– Машенька, вот уж не ожидал тебя тут увидеть! Ты жесказала, что уезжаешь в Германию. У тебя заболела бабушка. – Николайзаметно волновался. – И потом, что с тобой? Ты так плохо выглядишь…

Я провела рукой по щеке и вспомнила, что совершенно ненакрашена. Ни теней, ни румян и даже губы не тронуты помадой. А ведь впоследнее время они стали совсем синими.

– Маша, почему ты молчишь? У тебя что-то случилось?

– Бабушка умерла, – тяжело вздохнула я. – Мнебольше незачем к ней лететь. Она умерла, так и не дождавшись меня.

– Тебе сообщили об этом, когда ты уже сидела всамолете?

– Да, за пять минут до отлета.

– Маша, ты очень бледная… Впрочем, я прекрасно понимаютвое состояние. Я сам похоронил мать в прошлом году и знаю, как тяжело терятьблизких людей.

– Особенно когда знаешь, что этот человек никогда тебяне любил, а просто использовал в своих интересах, – подумав об Илье, произнеслая.

– Твоя бабушка тебя не любила?

– Нет. Правда, мне всегда казалось, что она меня любит.Пусть хоть чуть-чуть. Пусть хоть самую малость. Оказалось, что я ошибалась какпоследняя идиотка. Она никогда меня не любила.

– Прими мои соболезнования, Машенька. Мы должны прощатьнаших близких, какими бы они ни были. Маша, а ты что тут делаешь?

– Просто приехала посмотреть, как ловят рыбу. Тыпоставил свою машину рядом с моей. Вон мой “опель”, видишь?

Николай обернулся и сказал:

– Хорошая машинка, а самое главное – красивая. Украсивой женщины должна быть красивая машина. Маша, я понимаю, что в даннойситуации это неуместно, но как ты посмотришь на то, чтобы сегодня со мнойпообедать?