— Может быть, и нет. Но я сделаю все возможное.

— И разорвешь душу ребенка на две части. А без него тыне сможешь жить, ты же знаешь. Так же как и я не смогу примириться с собой,если покину Армана. Мы же с тобой честные, ты и я. У нас есть и совесть, ичувство долга, и есть люди, которых мы любим. Легко жить тем, кто не похож нанас, Ник. Они могут просто уйти, просто сказать: «Прощай». А мы так не можем.Ты прекрасно знаешь, что не сможешь. И я не смогу. Если бы Джонни не значил длятебя так много, ты давно бы расстался с Хиллари. Но ведь не расстался же. И яне могу позволить тебе, чтобы ты это сделал сейчас из-за нас. — Никкивнул. Лиана вздохнула. — Мне это тоже все непросто. — Ее голос упалдо шепота. — Я все еще люблю Армана. — Слезы наполнили глаза, и,когда Ник взглянул на нее, она отвернулась.

— Что с тобой, Лиана? — Он взял ее руку и погладилпо запястью, глаза его неотрывно смотрели на нее. Он бы не возражал, если быкорабль вдруг повернул и пошел обратно и все бы началось сначала. Но ведь этоневозможно.

Как бы мучительно это ни было, но надо смотретьвперед. — Что ты решила?

— Буду ждать, когда кончится война.

— Одна? — Нику было больно за нее. Она былаженщиной, которой нужен был мужчина, чтобы она могла отдавать ему свою любовь.И сколько любви было в нем самом — всю ее он хотел бы отдать ей.

— Конечно, одна. — Лиана больше не улыбалась.

— А что, если… — Ему в голову пришла мысль, которая ужене раз приходила за эти несколько дней, и Ник не был уверен, как к нейотнесется Лиана. Но, услышав только начало фразы, она отрицательно покачалаголовой.

— Так я не могу. Если мы будем продолжать, путь назадбудет отрезан. Смотри, прошло всего две недели, а нам уже очень трудно. —Она почувствовала, как ее плоть и душа отрываются от него, и это быломучительно. Лиана крепко взяла его за руку. — Через год, через два будетгораздо хуже. Мы просто не сможем этого вынести. — Ник посмотрел ей вглаза Лиана вздохнула. — Пора, друг мой, проявить силу, мы ведь сильные,ты сам сказал. Выхода нет. Мы полюбили друг друга. У нас было две недели.Прекрасные… я буду помнить о них всю жизнь, но больше между нами не будетничего. — Она замолчала, слезы медленно покатились по щекам — Когда мысойдем на берег, любимый, мы должны смотреть вперед, а не оглядываться назад…но мы будем помнить, как любили друг друга, и желать друг другу добра.

Теперь слезы стояли и в его глазах.

— Но я могу тебе звонить время от времени?

Лиана отрицательно покачала головой, а потом, вскрикнув, какмаленькая раненая птица, бросилась в его объятия. Так они сидели, не двигаясь,больше часа, он смотрел на ее мокрое от слез лицо и боролся с собственнымислезами. Все уже было сказано. Нужно было разрубить все, что их связываловместе. И было мучительно больно, как тому раненому с «Королевы Виктории»,которому неделю назад на их глазах врач в столовой ампутировал руку.

Они прощались в той же каюте, едва пробило восемь. Онпоцеловал ее в последний раз, в глазах обоих читалось мучительное страдание.Ник разыскал детей и отправил их к Лиане, а та помогла им переодеться. Все троесейчас больше всего походили на бродяг, как и все остальные пассажиры,собравшиеся на палубе. Капитан объявил, что корабль прибудет в Нью-Йорк кполудню. Еще раньше он радировал в порт, прося обеспечить медицинскую помощьдля подобранных в море. В пути умерло еще три человека, и все-таки «Довиль» везсто девяносто спасенных людей.

На палубе царило ликование и воодушевление. Девочки успелиподружиться почти со всеми пассажирами и командой. Теперь на палубу вышли испасенные с «Королевы Виктории» — те, кто мог самостоятельно передвигаться, —и все не отрываясь смотрели, как корабль подходит к порту. Все были слишкомвзволнованны, чтобы пить или есть, и посторонний наблюдатель мог бы подумать,что эти люди знакомы между собой уже не один год, — так непринужденно ониназывали друг друга по именам, так сплоченно стояли у ограждений.

Только Лиана и Ник, казалось, не принимали участия в общемвеселье. Он молча смотрел в пространство, она занималась с девочками, ихвзгляды время от времени встречались, а один раз, когда девочки побежали внизза куклами, он даже на миг прижал ее к себе, и Лиана оставила свою ладонь в еголадони. Как они будут жить дальше? Но выхода не было. «Довиль» неуклонно шелвперед — и точно так же вперед их влекла мечта от реальности. Плаваниеподходило к концу, и теперь перед каждым из них лежит своя дорога. Встретятсяли они еще? Может быть, когда-нибудь, уже на другом корабле Ник снова встретитАрмана и Лиану? Война закончится, девочки подрастут, он по-прежнему будет женатна Хиллари — ради сына. Сейчас мысль о Джонни уже не доставляла емуудовольствия. Но вины ребенка тут не было, как не было и вины Армана. Онихотели иметь то, чего иметь не могли, а теперь настала пора думать о своихобязательствах перед другими — перед Арманом, перед Джоном. Он знал — Лианаправа. Но когда вдали показались контуры Нью-Йорка, он почувствовал такую больи муку, какой не испытывал еще никогда. Он едва мог заставить себя думать осыне. А ведь это единственное, о чем он сейчас должен думать. И все-таки в этипоследние минуты Ник думал только о Лиане. Когда показалась статуя Свободы ижаркое июльское солнце отразилось от ее факела, на палубе закричали от радости.Затем подошли катера и повели «Довиль» в гавань Нью-Йорка. Судно сопровождалипожарные катера, выбрасывающие в воздух струи воды, на причале выстроилисьмашины «скорой помощи», готовые принять с корабля раненых. Иммиграционныхслужащих оттеснили, и, когда «Довиль» причалил под вспышки фотоаппаратов, кпассажирам бросилась целая армия журналистов, жаждущих взять интервью у коготолько можно.

Лиана, казалось, знала каждого из раненых по имени.Фотокорреспонденту удалось запечатлеть тот момент, когда она наклонилась, чтобыпоцеловать одного из них в щеку. Можно было подумать, что пассажиры неохотнопокидают корабль, они обнимались на прощанье., обменивались адресами, хлопалидруг друга по плечам, благодарили и поздравляли капитана и команду и толькопотом по одному забирали свои сумки и сходили на землю. Лиана, Ник и детиуходили с корабля последними. Когда они наконец оказались на причале, всепосмотрели друг на друга, не веря, что они уже на берегу.

— Ну вот мы и дома. — Ник смотрел на Лиану поверхдетских голов. Оба они не могли заставить себя радоваться, и единственное, чегоим хотелось — упасть друг другу в объятия.

— Нет, пожалуй, еще не дома. — Лиане с дочерьмипредстояло еще добираться до Центрального вокзала, а оттуда на поезде — вВашингтон.

— Но теперь уже скоро. — Внешне он держалсяспокойно, но какая буря бушевала внутри! Он настоял на том, чтобы помочь им стакси и проводить на поезд. Вдруг Лиана рассмеялась, а Ник усмехнулся. —Мы выглядим, как толпа бродяг. — Он снова посмотрел на свой костюм, взятыйу одного из матросов, и только теперь вспомнил, что у корабля его должен ждатьлимузин.