Я направилась к двери, чувствуя, что он смотрит мне вслед. Язнала этот взгляд и эту его усмешку, за которой он привык прятать боль.Размашистым шагом я пересекла холл, не обращая внимания на китайца,предупредительно распахнувшего передо мной дверь. На ходу достала ключи,подошла к машине. Черт… Тимур прав, я вновь начинаю бег по кругу. В никуда. Онтысячу раз прав. Я оглянулась и увидела его. Он стоял возле окна в холле,ожидая, когда я уеду. Сунув ключи в карман, я вернулась к окну. Потом протянуларуку и прижала ее к стеклу. Тимур повторил мой жест, его рука была на моейруке, только их разделяло стекло. Он улыбнулся, а я вдруг поняла: сейчас мнеочень надо оказаться рядом с ним. Чтобы не было этого холодного стекла, чтобыпочувствовать его теплую ладонь. «Всего полчаса, – подумала я. –Прости, мой верный друг Вешняков, мне очень нужны эти полчаса. А потом яразнесу к чертовой матери вашу лавочку, где тебя так подло подставили, и ещемного чего сотворю в твою честь, только через полчаса, которые нужны мне позарез».

Я рванула к двери, швейцар малость замешкался, и я едва неоткрыла ее своим лбом. Тимур отвернулся от окна и теперь наблюдал, как яподхожу, улыбаясь слегка настороженно, точно не зная, чего ждать от меня.

– Я подумала, за несколько минут мир не перевернется, –сказала я, беззастенчиво повиснув у него на шее, наплевав на швейцара итрех-четырех граждан, что паслись по соседству.

– Ему и за пару часов ничего не сделается, –ответил он.

И мы весьма резво направились к кабинету Тимура. В полчасане уложились, но я об этом ничуть не пожалела. Прежде всего потому, чтосоображать стала лучше.

Злость уступила место спокойной рассудительности. Теперь яне спешила вламываться в кабинет вешняковского начальства с вопросом: «Что задерьмо тут у вас происходит?» Если Вешнякова подставили с благословения Деда,подойти к делу надо спокойно и, не суетясь, его развалить. Лишние эмоции скореетут повредят. Застегивая «молнию» на юбке, я неожиданно для себя спросила:

– Ты знаешь, что мою квартиру купил Дед?

– Разумеется.

– Почему молчал?

– Если ты не в курсе, то ни к чему говорить, а еслизнала – тем более.

– Родись ты до Отечественной, из тебя бы вышел классныйпартизан. Слова не вытянешь.

– Ага. Кто сейчас болтал как заведенный?

– Слава богу, не только болтал, – усмехнуласья. – Ты вообще-то не стесняйся, если есть, что сказать, прямо так иначинай, не дожидаясь наводящих вопросов.

– Что ты собираешься делать?

– Друга выручать, естественно. Для начала выясню, чтотам и как.

– То есть вломишься на БТР и объяснишь недотепам, чтодруга твоего трогать не следует?

– Нет, что ты! Я интеллигентно. А вот если узнаю, чтостарый змей к этому руку приложил…

– Я ему не завидую.

– Правильно. Я тоже.

– Будет нужна помощь, только скажи. Все, что угодно.Вешняков мне всегда нравился.

– Он будет рад услышать это.

– Ты так шутишь?

– Вовсе нет. Он, знаешь ли, тебя очень уважает. Иногдамне сие непонятно, но в целом я догадываюсь о природе этой странной симпатии.

– Почему же странной? – пожал плечами Тимур. –Некоторые разногласия еще никому не мешали уважать друг друга.

Я схватила сумку, поцеловала его на прощание и направилась кдвери.

Лялин ждал меня, прогуливаясь возле своей машины. По тому,как он то ускорял шаги, то вдруг замирал на месте, стало ясно: Олег погружен вглубокие размышления. Эту его особенность я знала: мыслительный процесссопровождался вот такими движениями, зато, придя к какому-то выводу, Лялинстановился невозмутимо спокоен. Я вышла из машины и позвала:

– Олег.

– Привет, Детка. – Не считая Деда, только Лялинпродолжал называть меня так, и только ему это сходило с рук.

– Как оно?

– Фигня, прорвемся. Артем сейчас дома, так что поехалик нему.

– Тимур считает, что Вешняков – только начало. И намнадо ждать продолжения. – Я коротко изложила мысли Тагаева на сей счет,Лялин слушал внимательно, разглядывая свои ботинки.

– Правильно считает твой Тимур. Все те же игры, и дажеигроки. Неугомонная публика. Поехали к Артему.

То, что Вешняков дома, меня заметно приободрило и вселилонадежду, что не все так скверно. Я вернулась в свою машину, Лялин в свою, яподождала, когда он тронется с места, и пристроилась сзади.

Дверь нам открыла жена Вешнякова. Лицо заплаканное, но,увидев нас, глаза она быстро вытерла и улыбнулась. Тут появился и сам хозяин. Вспортивных штанах и майке, которая едва прикрывала выдающийся живот.

– О, «Скорая помощь» пожаловала, – засмеялся он,хоть и чувствовалось, что ему сейчас не до смеха.

– Ага, – кивнула я. – Русские своих небросают.

– Да не кипятитесь вы, – махнул рукойАртем. – Разберутся.

– Вот прямо сейчас и начнем, – подал голос Лялин.

Вешняков повернулся к жене:

– Сооруди нам что-нибудь.

Мы прошли на кухню. Жена Артема быстро, но без лишней суеты,собрала на стол, посмотрела на мужа с сомнением и достала из холодильникабутылку водки.

– Так-то лучше, – похвалил он. – Ты иди это…займись там с детьми.

– Ага, – кивнула она. – Разбежалась. Он мнедаже толком ничего не объяснил, – добавила она, глядя на меня. –Твердит, «разберутся». А то я не знаю, как они разбираются.

– Я тебя умоляю, – затосковал Артем.

Супруга разлила водку в рюмки, подняла свою и сказала:

– Спасибо вам.

– Ну, пока еще не за что… – начал Лялин.

– За то, что рядом. Он ради смеха вас «Скорой помощью»назвал, но так оно и есть. Давайте за дружбу выпьем.

Мы выпили, закусили капустой, и Лялин кивнул:

– Рассказывай.