Когда Амалия обернулась, горячие искры с плаща темного мага уже падали в снег. Коннери явился на ее зов – сразу же, как и обещал.

– Что случилось? – проворчал он. – Непохоже, чтобы кто-то пытался…

– У Алекса дуэль! – закричала Амалия, хватая Коннери за руку. – Его убивают!

– Черт бы побрал этих мальчишек. – Темный маг изменился в лице. – Ты знаешь, где они?

– Нет. – Амалия изо всех сил замотала головой. – Где-то в лесу.

– Идем. – Коннери торопливо зашагал прямо через сугробы, увлекая Амалию за собой. – Проклятье!

– Профессор, а вы не можете перенести нас к ним? – Амалия споткнулась и чуть не упала в снег. – Вы ведь сразу пришли ко мне…

– Я что, по-твоему, Элвин Торвальдсен? – проворчал Коннери. – До Белой Скалы почти девять миль.

– Белой Скалы?

– Здоровенный кусок камня около дороги на Вудроу, к северу отсюда. – Коннери сплюнул. – Каждый год какой-нибудь болван непременно назначает там дуэль. Честь и отвага! Отпрыски знатных родов Ритании, черт бы их побрал… Поедем верхом. Если старина Гром еще не совсем разжирел у себя в стойле, будем на месте через четверть часа.

* * *

– Мы что, поедем на этом?

Амалия даже попятилась немного назад. Всей ее тревоги за Алекса оказалось недостаточно, чтобы забраться на огромную зверюгу, лишь по недосмотру Всеотца уродившуюся лошадью, а не львом или тигром. Жеребец Коннери был на полтора фута выше любого из тех, кого Амалия когда-либо видела в Эйлсбери. От кончиков ушей до копыт размером с большую тарелку из «Верескового меда», черный как смола. В глазах – ни капли обычного лошадиного добродушия. Завидев хозяина, Гром нетерпеливо заржал и громыхнул копытом по калитке стойла – так, что вся конюшня заходила ходуном, а вот на Амалию поглядывал с каким-то плотоядным интересом. Она бы не удивилась, узнав, что Коннери подкармливает своего любимца мясом юных девушек.

– Не бойся, он тебя не съест, – ухмыльнулся Коннери, водружая Грому на спину тяжелое походное седло. – Во всяком случае, без моего разрешения. Ему просто не терпится размять кости. Забирайся!

– Я не…

Коннери не стал слушать. Его руки легли Амалии на талию, и уже в следующее мгновение она взмыла в воздух и приземлилась на спину недовольно фырчащего Грома. Коннери прыгнул в седло следом за ней, даже не касаясь ногой стремени.

– Вперед! – рявкнул он, стукнув Грома пятками по бокам. – Пошел, лентяй!

Лентяй? Амалия бы точно не стала упрекать коня в недостатке подвижности. Гром рванул с места так быстро, что ворота конюшни затрепетали, и помчался по узким улочкам замка Ринвуд. Тяжелые подковы гремели по мостовой, высекая искры и поднимая в воздух свежевыпавший снег. Опоздавшие на занятия студенты испуганно жались к стенам. На повороте Коннери направил Грома влево, к главным воротам, и чуть не затоптал профессора де Вилью. Тот с визгом подхватил полы богатого мехового плаща и нырнул в сугроб, а потом гневно орал что-то вслед, но Амалия не могла разобрать слов – их уносил ветер, звеневший в ушах.

– А теперь держись крепче! – закричал Коннери прямо ей в ухо. – Не то сдует!

Огромный засов разлетелся в щепки, и ворота замка с грохотом распахнулись, выпуская Грома и его наездников за крепостные стены. Только здесь Амалия почувствовала, что значит скакать по-настоящему быстро. Холодный воздух швырнул ее назад, вдавливая в широкую грудь Коннери. Стук копыт Грома немыслимо ускорился, превращаясь в дробь какого-то дьявольского барабана. Обычное животное, насколько могучим и выносливым бы оно ни было, не смогло бы бежать так, но Коннери обуздал самого демона бури. Голые деревья мелькали по обе стороны дороги, сливаясь в один сплошной частокол, черневший среди снежного белого безмолвия. Ветер хлестал в лицо, высекая слезы, тут же осыпавшиеся с замерзших щек ледяными крошками. Быстро? Но и этого сейчас было мало!

…Бойцы сошлись в первый раз. Один – ловкий, подвижный, словно ртуть, в легких кожаных доспехах – лишь на груди блестят пластины металла. Второй – огромный, неповоротливый, в угловатой грубой броне. Но его медлительность обманчива – великан орудует тяжелым двуручным мечом в человеческий рост почти так же быстро, как его противник своим. И первому приходится отступить, роняя на снег первые капли крови…

– Профессор! – закричала Амалия, поворачивая голову. – Мы можем ехать еще быстрее?!

Коннери ответил не сразу. Но его хриплый голос с легкостью перекрывал свист ветра в ушах.

– У магии много путей, девочка. Но я могу научить тебя лишь тому, что знаю сам.

– Мы должны успеть! – Амалия изо всех сил вцепилась в руку темного мага. – Мы еще можем…

– Ты можешь. Изначальная Тьма проведет нас коротким путем, но возьмет свою цену. Это дорога, с которой не свернуть. Ты готова?

…Удар. И еще. И еще один. Великан натужно сопит – он не успевает отразить их все. Но его снова и снова спасает толстая броня. И вот уже он идет вперед, поднимая над головой свое страшное оружие. Меч первого бойца сверкает на солнце, выпадая из ослабевших пальцев. Сколько еще шагов назад можно сделать перед тем, как упрешься спиной в Белую Скалу? Ее стоило бы назвать Красной Скалой – сколько же здесь было убито таких же молодых и глупых…

– Готова! – Амалия тряхнула головой. – Что угодно, профессор. Только спасите Алекса!

– Что ж, – тихо произнес Коннери. – Пусть будет так.

И воздух вокруг взревел, наливаясь Силой. Деревья метнулись навстречу, сплетаясь в уродливый черный клубок из стволов и ветвей. Заснеженная дорога под копытами Грома пошла рябью, стягивая долгие мили в ярды, словно кто-то из древних титанов играючи комкал расстояние и само время огромными пальцами. Мир не выдерживал, трескался и рвался на части, и между осколками бытия плескалось черное и страшное ничто. Воющая пустота, Хаос, который был здесь еще до того, как Создатель произнес первое в мире Слово.

– Отец Всемогущий, – зашептала Амалия, – спаси нас…

Она поднесла руку к лицу. Кровь. На щеках, на губах – везде. Глубоко в груди что-то рвалось и лопалось. Как будто струны лютни. Порвется последняя – и все. Тьма жадно высасывала из Амалии последние силы. Где взять еще хоть чуть-чуть? Чтобы успеть спасти Алекса. И посмотреть на него – хотя бы одним глазком. Хоть немножечко! А после этого можно будет отпустить все и рухнуть в снег изломанной и высушенной мертвой куклой…

– Это твоя Сила, девочка. Вот же она, прямо здесь.

Тьма? Хаос? Да, в них много, бесконечно много Силы – не случайно Коннери с такой легкостью правит конем в этой душной тишине без конца и без начала – это его стихия, он может насытиться ею. Значит, и она, Амалия, может? Ведь выбор сделан, и теперь это и ее Сила тоже!

…Он пытается подняться на ноги, но уже не может. Руки в кожаных наручах подгибаются, проваливаются в снег почти по локоть. Холодно. Но уже совсем не страшно. Тот, другой, подходит все ближе. Ему тоже тяжело – хрипит, плюется, но все же шагает, гремя доспехами. Его тень заслоняет солнце. Размахивается. Амалия… Ами. Прости.