Из головорезов Большой дороги Банни особо не любил никто. Никому не нравится, когда за тобой присматривают – тем более было непонятно, достаточно ли трезв присматривающий или типа того. Поэтому Банни нередко смотрел в глаза смерти – пистолетный ствол был частым гостем у него меж глаз, а порой на него ополчалась и вся таверна, битком набитая пьяными отморозками. Даже проститутки его не любили.

И тем не менее от Банни все эти люди получали реальные деньги.

Если Банни заключал контракт с наемным убийцей, тот знал, что ему хорошо заплатят за работу, на которую он не потратит и четырех дней. Большинство служителей закона в близлежащих округах знали, кто таков этот Банни, но законом ведь не предписывалось линчевать одного человека за то, что он перекинулся парой слов с другим, а на руках Банни не было ни капли крови. За всю свою жизнь он не отправил на тот свет ни одного человека, хотя организовал смерть не одной сотни.

Разработанная им изощренно-филигранная система управления жизнью Большой дороги заключалась в колоде игральных карт, торчавшей из кармана его коричневой куртки, – карты обозначали головорезов, кормящихся от Большой дороги, а также отщепенцев, презиравших закон и предпочитавших полную опасностей, но свободную жизнь (грань между двумя этими группами подопечных Эдварда Банни была весьма тонкой).

Так, Сэм Джордан был червонным валетом, Говард Фрили «Костлявый топор» – девяткой пик, а Пола Хьюз из Келлитауна – бубновой шестеркой. И так далее. То, как карты были уложены в колоду, соотносилось с их местонахождением на Большой дороге. Скажем, если Фрили торчал в Макатуне, то его карта лежала в самом низу колоды, поскольку Макатун был самым южным из местных городов. Если же, допустим, Марлу Морган работа заносила в Хэрроуз, то ее карта ложилась сверху, поскольку Хэрроуз находился в крайней северной точке Большой дороги. На картах не было ни физиономий, ни имен, ни каких-либо заметок. Но Банни отлично знал свои карты. И если бы даже самый толковый служитель закона забрался к Банни в карман, ничего, кроме колоды карт, он бы там не нашел – совершенно бессмысленная находка, за которую человека за решетку не упрячешь.

Сегодня Банни давал заработать некоей троице с Большой дороги, но совершенно иным способом, чем обычно. В карты он играл из рук вон плохо.

– Банни! – прорычал своим хриплым от табака голосом Отис Парланс. – Тебе бы нужно попрактиковаться.

Банни, упрямо тряхнув своим почти лысым круглым черепом, покрытым жиденькими волосенками, не ответил. Свирепо посмотрев на Отиса из-за своих маленьких очков с толстыми стеклами, он потребовал еще одну партию.

Пока Берни Гарланд тасовал колоду, Банни, не спуская взгляда с карт, краем глаза рассматривал Хикори, который всем видом давал понять окружающим, что на этот раз забрел в салун совершенно случайно. Получалось у него это кисло – за всю свою жизнь Банни не встречал человека, который бы больше походил на связного, находящегося на задании.

– Банни! – произнес Лоренс Бьюканан, поднимая стакан. – Заказать тебе выпить? За мой счет. Но за твои деньги.

Сидящие грохнули, а бармен обеспокоенно окинул четверку взглядом. На мгновение Банни и Хикори встретились глазами. Затем Банни взял в руки карты.

– Лоренс, – произнес он, думая о семерке пик, которая в его колоде представляла Бьюканана. – Я не пью.

Воцарилась тишина. Это была еще одна причина, по которой Банни не любили. Этот человек не пил, то есть никогда не напивался вдрызг.

Партия началась, и Банни сразу поднял ставку. Партнеры по столу наддали, поскольку всем было известно, что Банни ни разу в жизни не выигрывал. За толстыми стеклами очков его глазки поблескивали, а на физиономии расплылась детская улыбка.

Стоящий у барной стойки Хикори бросил в сторону Банни плохо замаскированный взгляд, после чего отправил в пасть пригоршню арахиса. Бармен, наблюдавший за ним, покачал головой – он-то знал, чего ради явился сюда этот типчик!

– Банни! – проговорил Парланс. – У тебя наверняка флеш-рояль, верно? Твоя физиономия сияет, словно тебя пригласили на званый вечер.

Банни потел от волнения под своим толстым жилетом, но молчал.

Через пару минут он вновь поднял ставку, и сидящие перед ним мошенники ощутили, как денежки Банни начинают тяжелить их карманы. Таков уж был Банни – не захочешь, а выиграешь. Ни один из обитателей Большой дороги не мог сравниться со смотрящим по части картежных проигрышей.

– Ставки растут, Банни!

– Дело пахнет керосином!

– У тебя на руках, поди, каре?

Банни принялся нетерпеливо постукивать подошвой по полу таверны. Игроки не раз видели его в таком состоянии. Да, Банни в рот ни капли не брал, но играл – как последний пропойца.

– Мы все в игре, Банни! – напомнил Бьюканан. – Твой ход.

В полной тишине Банни уставился на свои карты. Потом протянул руку к жилетному карману, достал еще денег и положил на стол. Его противники втихомолку посмеивались, но Банни не желал этого видеть.

– Да, твои мысли трудно угадать, Банни! – сказал Парланс и положил свои карты на стол.

– Неплохие деньги! – усмехнулся Берни Гарланд. – Им будет уютно в моих карманах.

У барной стойки Хикори заказал очередной стаканчик, после чего кашлянул – так чтобы услышал Банни. Не глядя на него, Банни кивнул. Что-что, а Хикори умудрялся быть таким же неприметным, как значок шерифа.

– Как насчет пропустить стаканчик, Банни? – спросил с улыбкой Гарланд.

– Я не пью, Берни.

Банни вновь поднял ставки, и Бьюканан, ничего не объясняя, загнул. Банни посмотрел на Гарланда, который напряженно всматривался в свои карты. Хикори постукивал пальцами по барной стойке – словно тикали часы.

– Да, Банни! – проговорил Гарланд, отирая лоб тыльной стороной ладони. – Заставил-таки ты меня мозгами пораскинуть!

Банни высоким голоском хохотнул, и бармен повернул голову в его сторону.

У стойки бара Хикори издал негромкий стон.

Банни в очередной раз поднял ставки, Гарланд его поддержал, и игроки положили карты на стол. Наконец Банни с видом перевозбудившегося ребенка перевернул свою колоду. Мокрые волосы на его темени блестели, он улыбался, но только ртом, в то время как глаза его судорожно вглядывались в карты – он пытался понять, что у него на руках. Картинки, цифры, масти дрожали, отражаясь в толстых стеклах очков.

Гарланд покачал головой:

– Да, Банни! Говорил я тебе, что этой куче денег будет уютно в моем кармане.

Воцарилась тишина, после чего Банни ударил кулаком по столу, уставил указательный палец на Гарланда и в бессильном отчаянии погрозил ему. Лицо его стало красным, как помидор. И в этот момент вновь раздался кашель – это был Хикори. Банни, с трудом взяв себя в руки, пригладил волосы, поправил очки и дрожащим голосом проговорил:

– Приятно было сыграть с вами, джентльмены.