Такое решение было, конечно, даже еще менее приемлемым для выборщиков, чем была передача престола в Австрии, и все такие проекты встречали негативную реакцию самого Сигизмунда II Августа, когда, предчувствуя, что он умрет бездетным, он обдумывал будущее своей страны. Решение, к которому он склонялся и которое готовил в тайных переговорах, было привлекательно для большинства тех, которые участвовали в выборах в 1573 г., и наконец был выбран Генрих Валуа – младший брат короля Франции Карла IX. Династические связи с Францией не представляли опасности независимости Польши, и они, казалось, открывали многообещающие возможности сотрудничества между ведущими державами Западной и Центрально-Восточной Европы, гарантируя их безопасность от империалистических поползновений Габсбургов и русской экспансии. Генрих принял все условия, включая обещание религиозной свободы, воплощенной в решениях Варшавской конфедерации, но, пробыв в Польше всего четыре месяца, он немедленно вернулся во Францию, когда в 1574 г. умер его брат. И снова трон Польши пришлось объявить вакантным.

На следующий год выборы создали опасное разделение. На этот раз сторонники Габсбургов избрали самого императора Максимилиана II, в то время как большинство мелкопоместного дворянства под предводительством выдающегося государственного деятеля Яна Замойского официально избрало сестру последнего Ягеллона Анну вместе с ее будущим мужем Стефаном Баторием, который после смерти Максимилиана в 1576 г. стал бесспорным королем. Его избрание было довольно неожиданным, так как он был всего лишь князем Трансильвании. Но, помимо Польши, эта сравнительно незначительная территория была единственной свободной страной в Центрально-Восточной Европе[40]. Баторий – венгерский аристократ, обладавший огромным военным талантом, защищал Трансильванию от Габсбургов с расчетом освободить от них всю Венгрию. В то же время он пытался уменьшить власть Османской империи до фикции и добиться мира с турками до того момента, когда он станет достаточно сильным, чтобы повернуть оружие против них.

В Польше он оказался замечательным правителем. Стефан Баторий уважал конституцию и дополнил реформы своих предшественников, создав Верховный апелляционный суд, а в сотрудничестве с Замойским укрепил власть своей короны. В самом начале своего правления ему пришлось столкнуться с серьезными проблемами в Гданьске. Поддержав австрийского кандидата, этот город хотел воспользоваться внутренним расколом, чтобы расширить особые привилегии города. После военной победы король был удовлетворен разумным компромиссом, который оставил Гданьск независимой, но с той поры лояльной частью содружества. Баторий прекрасно понимал, что положение Польши на Балтийском море, равно как и ее безопасность в целом, зависят главным образом от решения конфликта с Иваном IV Грозным.

Царь извлек выгоду из данцигского кризиса, чтобы возобновить военные действия, прерванные в 1570 г. Он начал с того, что напал на ту часть Ливонии, которая оставалась под польско-литовским владычеством, но Баторий и Замойский (последний был не только великим канцлером, но и великим гетманом, то есть главнокомандующим польским войском) ответили на его агрессию, попытавшись отвоевать белорусские пограничные территории Великого княжества, которые Москва оккупировала в предыдущих войнах. В трех военных кампаниях польско-литовские армии благодаря необычно возросшим налогам, за которые проголосовал сейм, добились значительных успехов. В 1579 г. был возвращен Полоцк, и этот важный город теперь стал на два века аванпостом западной культуры. Здесь Баторий вскоре после основания университета в Вильно открыл иезуитский колледж. В 1580 г. была взята еще одна давно утраченная крепость – Великие Луки. В 1581 г. войска вступили на традиционно русские территории. Внезапный налет кавалерии почти достиг Москвы[41], а город Псков был осажден.

В этой критической ситуации Иван Грозный совершил искусный дипломатический шаг. Он попросил о посредничестве Святой престол, заставив Рим поверить, как это делали его предшественники в разных случаях, что Москва будет готова к религиозному союзу с католической церковью. Антонио Поссевино – член ордена иезуитов, который был особенно заинтересован в этом проекте, – был послан папой Григорием XIII для ведения переговоров. Но он вскоре убедился, что надежды, поданные царем, были не чем иным, как обманчивыми иллюзиями. В ходе бесконечных богословских дискуссий с Иваном IV стало очевидно, что нет никаких шансов прийти к соглашению между Римом и Москвой, которая в религиозной сфере, как и в политической философии, столь типично представленной первым царем, определенно была вне западного сообщества. Поэтому оставалось только установить восточные границы этого сообщества, совпадавшие с границами Польско-Литовского содружества.

Устав от напряжения, вызванного тянувшейся более пяти месяцев осадой Пскова, Баторий тоже был готов заключить мир. Но так как Москва отказывалась возвращать Литве Смоленск, в Запольском Яме перемирие было заключено лишь в начале 1582 г. В добавление к Полоцку Иван вынужден был отказаться от всех своих завоеваний в Ливонии, и эта провинция теперь была в безопасности, оказавшись в руках Польши и Литвы. При Батории ее управление было хорошо организовано; помимо Гданьска, Рига превращалась во второй крупный балтийский порт содружества, а польские иезуиты, которые пытались пропагандировать католичество в регионе, ставшем почти полностью лютеранским благодаря немецкому дворянству, проявили неподдельный интерес к забытому местному населению – латышам и эстонцам и их языкам.

Швеция, которая продолжала удерживать основную северную часть Эстонии с портами Ревель (Таллин) и Нарва, была союзницей Батория в войне с Иваном IV Грозным. Заключив с ним мир в следующем году (1583), король Швеции Иоанн (Юхан) III получил часть побережья в низинной части Финского залива, которое соединяло Эстляндию и Финляндию, тем самым полностью отрезав Россию от Балтийского моря[42]. Взаимодействие в борьбе против главного врага обеих стран и нарастание могущества Швеции на Балтике должны были стать важными факторами в определении выбора преемника Батория.

Несмотря на внутренние трудности к концу своего царствования, когда королю Стефану Баторию необходимо было сокрушить оппозицию могущественного клана Зборовских, он обдумывал далекоидущие планы создания антиосманского союза, возможно в сотрудничестве с Россией после смерти Ивана IV Грозного, когда он сам внезапно умер два года спустя в 1586 г., не оставив после себя детей. Его верный помощник Замойский снова выступил против австрийского кандидата на корону – архиепископа Максимилиана, и междуцарствие 1587 г. в результате привело к двойным выборам: кандидатом от большинства был Сигизмунд, сын шведского короля и Екатерины, старшей сестры Сигизмунда-Августа.

Идея союза на личностном уровне со Швецией, в которой корона передавалась по наследству и где Сигизмунд III (как его называли в качестве короля Польши) стал преемником Иоанна Юхана III Вазы после его смерти в 1592 г., казалось, была в интересах обеих стран. Теперь они могли соединить свои силы, чтобы остановить исходившую от русских опасность контролировать Балтику[43] и наконец урегулировать свои разногласия по поводу Эстонии. Когда Замойский разгромил Максимилиана и его сторонников в битве при Бычине, правление короля Вазы, теперь признанного всеми, началось с благоприятного знака. Однако вскоре он разочаровал и поляков, и шведов. Вопреки ожиданиям Замойского, с которым он так и не установил дружеских отношений, Сигизмунд III стал проводить политику уступок Габсбургам. Его даже заподозрили в ведении тайных переговоров с императором Рудольфом II в расчете на уступку польской короны другому архиепископу, так как его собственные интересы были главным образом в Швеции. Но в своей родной стране он был даже еще менее популярен, так как, будучи рьяным католиком, он хотел возродить традиционную веру в народе, который давно уже перешел почти полностью в лютеранскую веру.