дружеское чувство к русскому народу. Из России я вернулся очищенным от скверны, свободным поступать по велению собственной совести». Никогда не подвергавший критике личность каудильо и вхожий в салон его жены, Ридруэхо неоднократно подвергался «мягким» репрессиям – высылке в сельскую местность под надзор полиции. Репрессии только прибавили ему популярности. В 1960‑х годах «дон Дионисио» стал уважаемой фигурой. О его деятельности стала сообщать международная печать.

Показательно, что Ирибарне и Ридруэхо при различиях их жизненного пути имели общую черту – оба исходили из христианской доктрины в ее католическом варианте с его вниманием к милосердию и состраданию.

Тяга к примирению неуклонно росла и в среде эмиграции. К 1960‑м годам деятельность республиканского правительства в изгнании замерла[254]. А в 1962 году состоялось без преувеличения историческое событие если не всемирного, то континентального значения. На встрече политиков-эмигрантов, состоявшейся в дни работы Европейской ассамблеи в Мюнхене, три конкурирующие политические силы испанского зарубежья – монархисты, социалисты и коммунисты – впервые в человеческой истории согласовали нечто вроде программы общенационального демократического примирения с упором на его ненасильственный характер. Кроме того, все участники встречи выразили солидарность с очередной забастовкой испанских рабочих[255]. Заслуга в достижении исторического компромисса (тогда только в эмиграции) принадлежала после ухода из жизни Негрина и Прието монархисту Роблесу (в прошлом – отъявленному антикоммунисту) и коммунисту Каррильо (ранее – убежденному республиканцу)[256]. Многие материалы встречи были вскоре опубликованы на нескольких языках. Эмигранты-оппозиционеры были всецело уверены в близости их часа. Их уверенность, много раз подводившая их ранее, на этот раз была оправдана.

Внутри страны Франко был вынужден шаг за шагом уступать коалиции демократизировавшегося духовенства, фалангистов-диссидентов и практически мысливших технократов.

В 1966 году, когда власти праздновали тридцатую годовщину начала «крестового похода», диктатор объявил о прекращении преследования лиц, совершивших уголовные преступления во время Гражданской войны. В 1969 году было прекращено преследование лиц, совершивших тогда же политические преступления. В городах «другой Испании» (см. главу 7) стали открываться центры возвращения на родину.

В этом же году был торжественно введен в должность наследника престола привезенный в Испанию в 1955 году принц Хуан Карлос I Бурбон, внук свергнутого республиканцами Альфонса XIII и сын престарелого графа Барселонского, отказавшегося от притязаний на престол. С тех пор испанцы знали, что их страна обретет внепартийного главу государства, не запятнанного участием в Гражданской войне и к тому же получившего воспитание и базовое образование в демократических государствах.

С перспективой скорого занятия пустовавшего с 1931 года трона эволюция испанского гражданского общества и государства пошла быстрее. Пост главы государства должен был занять сторонник демократических ценностей. Теперь общенациональное примирение стало получать импульсы сверху, а не только снизу.

Каудильо и «бункер» под нажимом гражданского общества медленно и неохотно делали все новые отдельные шаги к демократизации Испании.

В 1960‑х годах правительство после жарких дебатов сняло установленный в 1939 году «железный занавес» – оно вернуло испанцам право на выезд за границу на работу, а также на учебу, лечение и т. д. Этим разрешением в короткое время воспользовалось не менее 10 % граждан Испании. Более половины из них лет через десять вернулось на родину со значительными денежными суммами, что расширило массовый платежеспособный спрос и тем самым послужило дополнительным стимулом развития экономики. Был разрешен ввоз иностранных книг, газет, сняты препоны с проката зарубежных кинофильмов (кроме продукции социалистических киностудий). По образцу стран Общего рынка (Европейского союза), куда Испанию продолжали не пускать, облегчили и въезд иностранцев.

Когда в начале 1970‑х годов гражданин Советского Союза, ненавистного ранее националистам, Владимир Высоцкий, не имевший испанской въездной визы и имевший только французскую, обратился к испанским пограничникам с просьбой впустить его в Испанию на несколько дней в качестве туриста, его просьбу уважили «под ответственность начальника погранзаставы» – сцена, немыслимая на границе тогдашнего Советского Союза!

По настоянию Ирибарне в 1965 году была отменена предварительная цензура, замененная судебным преследованием периодики. Были сняты многие ограничения на импорт капиталов и новой технологии[257], разрешен свободный размен песо и иностранной валюты и хранение последней (но не расчеты в ней), что оградило многие испанские семьи от последствий инфляции и способствовало притоку состоятельных зарубежных туристов.

Военные трибуналы – еще одно живучее наследие «крестового похода», к 1966 году ушли в прошлое, будучи замененными обычными судами.

С первой половины 1960‑х годов по настоянию Хуана Карлоса, Ридруэхо и Ирибарне испанские читатели получили широкий доступ к исследованиям Гражданской войны и к воспоминаниям о ней, написанным иностранцами, в том числе сражавшимися в Испании советскими гражданами. Немало подобных работ было тогда не только переведено с русского, французского и итальянского, но и поступило в свободную продажу и в публичные библиотеки. Книгоиздатели Мадрида и Барселоны стали составлять и выпускать в свет объемистые военно-исторические хрестоматии, в которых почти на равных присутствовали уже обе версии войны – националистическая и республиканская, обильно цитировались военные сводки обеих сторон и т. д. Националистические историки на основе захваченных в конце войны республиканских архивов создали к 1970‑м годам многотомную, добросовестно написанную историю республиканской армии.

Впрочем, инициатором взвешенного подхода к истории Гражданской войны явился еще в 1940‑х годах один из военных корреспондентов Фаланги – Мануэль Аснар. Сборник его интересных репортажей «Военная история испанской войны», вышедший первоначально в однотомном формате, в последнем издании состоял уже из трех томов[258]. О качествах побежденных противников Аснар не боялся писать: «Красные лидеры знали, как внушить ранее бежавшим с фронта оравам милисианос дух единства и борьбы… Боеспособность врагов выросла в неожиданной степени. Наши потери возросли в пропорциях доселе невиданных. Участники боев вспоминают о них как о цепи кошмаров. Среди командования наблюдалось разочарование» (штурм Мадрида)… «Враг цепляется за каждую пядь земли с невероятным упорством… Удары с воздуха приносят мало пользы» (завоевание Астурии)… «11‑я дивизия дралась с подлинным ожесточением» «Красные пустили в ход всю решимость все бешенство и мужество какое только у них было… Наше наступление зашло в тупик» (сражения в Арагоне и в долине Эбро).

Пристальное изучение истории Второй Республики привело некоторых армейских офицеров-националистов к отказу от привитых им ранее авторитарных взглядов. В начале 1970‑х годов в испанской армии образовался полулегальный Демократический союз офицеров. Его создателями были профессиональные военные, родители и родственники которых погибли во время «крестового похода» от рук республиканцев. Дети готовы были простить тех, кто умертвил или стремился умертвлять их отцов и матерей. Демократические и примирительные веяния проникли, таким образом, даже в вооруженные силы[259].

Несомненно, диктатура переживала эволюцию в либеральном и даже демократическом