Я отправился на ристалище, а герольд за спиной прокричал:

– В прошлом этого нильдхейма называли Рейтан Лазар! Теперь же он покорный воин ночи, верный служитель Алых островов и тех хозяев, на которых ему будет указано.

Пробежал взглядом по трибуне, но ни в основной ее части, ни в верхней ложе увидеть Авены не удалось.

Противник прибыл через четверть минуты. Барон Гюнфрейх фон Барт оказался высоким и плечистым, на полголовы выше меня. Он был закован в вороную латную броню, украшенную серебряными узорами, а на его нагруднике красовался разноцветный герб, изображающий двух стоящих на задних лапах псов.

Оружием барон выбрал длинный меч с узким лезвием, а также каплевидный щит, впрочем, рядом с ним пара оруженосцев держали двуручный топор, копье и моргенштерн. У меня же вариантов не имелось.

Едва Гюнфрейх захлопнул забрало шлема, коим являлся изящный кавалерийский армет, барды продудели в трубы сигнал к началу сражения.

– Бейся достойно, – произнес сквозь медальон капитан Лорак. – Парируй, уклоняйся, наноси удары, но не убивай и не калечь. Продержись так как можно дольше.

Как будто это так уж просто было сделать. Пленникам, с которыми мы сражались на тренировках, в лучшем случае выдавали дрянной нагрудник с кольчугой, да открытый конический шлем, а этот увалень, ко всему прочему, наверняка учился махать мечом с рождения.

Барон двинулся в мою сторону.

Выхватив из ножен собственное оружие, рванулся к нему и обозначив удар в голову, совершил короткий финт, так что наши мечи даже не встретились. Реакция у противника оказалась на высоте, он выставил щит, однако ни на секунду не потерял меня из поля зрения.

Еще дважды я делал подобный маневр, надеясь, что барон проведет ответную атаку, но он выжидал, предпочитая глухую оборону.

Следующим ударом завершил финт рывком вправо, оказался сбоку от Гюнфрейха, да рубанул концом лезвия по смотровой щели шлема. Барон запоздало отскочил, но, если бы я не соизмерил силу, он вполне мог лишиться глаза.

Толпа взорвалась оживленным гвалтом и бой начался всерьез.

Мне пришлось вертеться волчком, уходя от яростных ударов, изредка парировать, да проводить ответные выпады, чтобы хоть немного остудить пыл противника. Я превосходил его в скорости и точности движений, однако с удивлением понял, что для затяжного боя все мои навыки, полученные в крепости, попросту не подходят. Нас обучали стремительным атакующим броскам против врагов не особенно опытных, мотивированных и экипированных, при том ослепленных ночной темнотой, да неразберихой. Палачи, идеально подходящие вклиниваться в слабое звено обороны, прорывать его и тут же отступать. Потому приходилось полагаться на навыки почти уже вытесненного из головы Пятиликого, со всеми его пассажирами.

Гюнфрейх, словно бы и сам не ожидал столь ожесточенного сопротивления. Непривычный к жаре аанадриец начал уставать под палящим солнцем Алых островов, и я беззастенчиво пользовался этим преимуществом, заставляя его носиться за мной из угла в угол.

В очередной раз ускользнув от удара, издевательски стукнул мечом по задней стороне шлема, да пошел в другой конец ристалища. Пусть мне и суждено умереть в этом бою, но я сделаю все, чтобы показать – в честной схватке победа осталась бы за мной.

Это переполнило чашу терпения барона. Он отбросил в сторону мешавший до того щит и грозно ринулся на меня.

Коснулся пальцами перстня. Заряда в нем оставалось совсем немного, но должно хватить на задуманное.

Черные перья, черные крылья, десяток вороньих глаз.

Стайкой птиц пронесся сквозь опешившего противника, обернувшись человеком за его спиной. Ударил ногой под коленный сгиб, ухватив руками за наплечники, да повалил барона на землю. В отчаянной попытке защититься он взмахнул мечом и попал мне лезвием прямо в скулу.

Я отскочил, держась за окровавленное лицо, и услышал, как толпа восторженно ревет, восхищенная таким трюком.

Улыбнулся, сквозь боль. Лучшего ожидать и не мог.

Барон тем временем неуклюже поднялся и прокричал, указав на меня пальцем:

– А ну на колени, ублюдок!

Отчего-то вспомнилось, как стоял на каменном плато, посреди выжженных солнцем гор, а в ушах звенела команда Авены. Только теперь я умирал не по ошибке прелестной знакомой, а во имя Истины. И на этот раз, по-настоящему.

Ноги сами собой подкосились.

– Нильдхеймы полностью покорны господам! – воскликнул неподалеку герольд. – Они готовы безропотно идти на смерть по одному лишь приказу!

– Топор мне, живо! – взревел барон.

Я стянул капюшон да насквозь пропитавшуюся кровью маску. Прикрыл глаза, чуть подавшись вперед. Тело казалось тяжелым. Чужим.

Вот шеи коснулось прохладное лезвие, но барон лишь примерялся для удара.

Через секунду он взмахнул оружием, а я глубоко вздохнул.

Ну же!

Странный крик толпы.

Разочарованный, растерянный, веселый?

– Ссаные островитяне! Имел я всех их предков до седьмого колена! – прорычал Гюнфрейх, а затем пнул меня в спину латным сапогом, так что не удержался и распластался на каменной мостовой, с удивлением слыша голос герольда:

– Наследный принц Алых островов Адалам О'Рлиенд, являет милосердие и дарует этому нильдхейму… – он на секунду запнулся да закончил скороговоркой: – Которого раньше звали Рейтан Лазар, жизнь!

Глава 9. Привратники судьбы

Поднял руку из теплой воды, пахнущей лавандой и можжевельником, наблюдая за тем, как капли стекают по коже.

Из купальни в королевском дворце открывался вид на горы. Широкое окно вместо стекла имело узорную бронзовую решетку, позеленевшую от влаги да обвитую тянущимися откуда-то снизу вьюном. Вот уже около часа я отмокал в мраморной лохани, где могло бы уместиться еще пару человек, а слуги заботливо доливали горячей воды, бегущей по специально подведенным трубам.

Сама комната при этом была не большой. Позади меня располагался стол с парой стоящих на нем зеркал, да несколькими шкатулками из темного дерева. По левую руку стена пестрела огромным полотном с изображением морского заката, а по правую находился шкаф и комод. Из последнего миловидная служанка доставала сейчас колбочки с разноцветными жидкостями. Короткая белая тога составляла единственную ее одежду, и я беззастенчиво рассматривал стройные ножки, сожалея о неприкосновенности жителей Алых островов.

Наконец, служанка поднялась и подошла ко мне, держа в руках два продолговатых сосуда.

– Вы не могли бы подняться, господин? Мне велено натереть Вас маслами.

Выполнил ее просьбу, сев на край лохани. Девушка невольно опустила взгляд, оценив весь интерес к своей персоне. Смущенно улыбнулась, однако не проронила больше ни слова и приступила к процедуре. Я же прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями нежных прохладных ладоней. Вопреки моим фантазиям, служанка ограничилась натиранием лишь верхней части тела и когда я уже хотел предложить ей продолжить, в комнате раздался деликатный