– Но в чем наша собственная правда, Отец?

– Разве не слушал ли ты меня, сын мой? – покачал головой старик. – Нам не нужна правда, ибо она лишь мешает. Разобщает. Точит своей многогранностью души людей подобно воде, отесывающей камни. Будь верным братьям, исполняй волю старших, помогай тянуться к Истине младшим. Все остальные лишь скот. Их слова не стоят пепла под твоими сапогами, их боль лишь обман, коим они стремятся вызвать жалость. Только черное солнце на груди и в сердце освещает нам верный путь.

Я сидел, прикрыв глаза, да мерно покачиваясь из стороны в сторону. Ледяное опустошение вытесняло мысли, оставляя разум распахнутым настежь.

Как это странно все же.

Столько лет я, будто бы бежал по кругу, посреди голой степи, вытоптав колею, из принципов да нелепых убеждений. А вокруг метались точно такие же люди, хотя и впрямь могли идти куда угодно. Многое оставалось неясным, к примеру, что делать с теми, кто слепо убежден в собственной правде, как понять, что ничьей правды больше в мире не осталось и кому еще следует доверять, помимо самого Отца?

– Доволен ли ты нашим разговором, сын мой? Скажи мне, что в твоем сердце?

– Свобода, радость… растерянность.

– Хорошо. Значит, ты на верном пути к Истине. Снаружи тебя ждет брат Альмарх, слушай его как меня, а также всех, на кого он укажет. Теперь ступай. Нас ждет еще много бесед.

Я стоял в арсенале, проклиная чертову усталость. Мир и без того казался непривычно холодным и колючим. Но дело было вовсе не в морозом горном воздухе. Хотелось снова оказаться у Отца, поговорить с ним еще хоть немного и, конечно, услышать музыку.

Теперь я понимал, отчего так реагировали на нее нильдхеймы, даже немного завидовал их исступленному наслаждению. Наверняка когда-нибудь смогу испытать те же чувства, но пока надо любыми средствами выжить.

– Стеганка. Мантия. Сапоги. Ремень с мошной и к нему поясные сумки, – угрюмый кастелян выкладывал на стол передо мной различную амуницию. – Латный нагрудник, с наплечниками, наручами и рукавицами, – он отошел, выбирая со стеллажей нужные вещи. – А также поножи. Все носится под манией, но над стеганкой. Ясно?

– Да, понимаю.

Кастелян водрузил на стол стальные элементы доспеха.

– На тренировки защиту надевать обязательно, на все остальное время – как прикажут, но обычно обходятся без нее.

Он снова отошел к стеллажам.

– Так. Вот еще перчатки, и три пары белья. Остальное выдается к боевому или парадному выходу.

– А как же меч? – забеспокоился я.

– Ишь чего! – усмехнулся кастелян, закрутив длинный черный ус. – Сперва полгодика прутом стальным помашешь.

– Но я иду к капитану Лораку.

Альмарх за моей спиной степенно произнес:

– Все верно. Выдай и приготовь еще один, сегодня подойдет другой такой же.

Кастелян пожал плечами да отошел к оружейной стойке. Вернулся с двумя мечами, вложенными в изящные черные ножны, с серебряным узором у основания в виде летящих воронов.

Стараясь не выказать переполняющего нетерпения, принял из его рук оружие и плотно прижал ладонь к навершию с изображением черного солнца.

Несколько секунд ничего не происходило, но затем я ощутил, как медленно, едва заметной струйкой в меня все же вливается энергия Истока, покидая зачарованный меч.

Кастелян болтал о том, как полагается ухаживать за снаряжением, а я стоял блаженно улыбаясь. Усталость отступала нехотя, почти незаметно. Это совершенно не походило на глоток заряженного вина, щедро и легко наполняющего бодростью разом. Словно младенцу, сосущему молоко из материнской груди, приходилось концентрироваться на процессе, добывая заветную энергию по крупицам.

– Ну что, все ясно? – сказал через пару минут кастелян, закончив объяснения.

– Да, вот только… – я на четверть вытащил меч из ножен, демонстрируя погасшие руны. – Не особенно в этом разбираюсь. Но, кажется, в нем нет заряда.

– Эх, как! – удивленно проговорил кастелян, почесав затылок. – Прощения прошу, господин Альмарх. Все ведь лично проверял на складе! Да только других свободных больше нет.

– А вместе с нами вам ничего не привозили?

– И то, верно, – кивнул он, после чего удалился на минуту в другую комнату, а вернулся уже неся в руках меч, в знакомых ножнах подаренных Тиарой.

– Здесь лопина в навершии, но на зачарование повлиять не должно.

Принял оружие и Альмарх повел меня в столовую.

Радость оттого, что близкая смерть ненадолго отступила, отодвигала на второй план даже новый, очень непривычный взгляд на вещи. Хотелось поделиться открытием со своим провожатым, но не знал как он или другие люди в замке отнесутся к моему недугу, так что решил помалкивать.

После обеда мне было велено отправляться в собственную комнату, а на вопрос какую именно Альмарх ответил, мол любую, что еще не занята в западном крыле замка. После чего оставил меня одного.

Это казалось удивительным.

Я сидел за столом, опоясанный мечом, и никто даже не пытался за мной присматривать. Хорошенькая, только совершенно запуганная официантка сама принесла еды. Не особенно вкусной, но довольно сытной каши с мясом, да краюху сдобренного чесноком хлеба. Помимо воды полагалась также чашка сока на выбор и что совершенно поразительно, кусочек жевательного опиума размером с ноготь.

От последнего отказался и поев направился выбирать новое жилище. Мысль о том, что свободно разгуливаю с оружием по замку, где тренируют нильдхеймов, начала забавлять. Какая же у них тут чудовищная халатность в надзоре за недавними пленниками! Я ведь могу убежать в любой момент, когда захочу. Напитаю меч Истоком от обычных солдат, убивать носящих символ черного солнца все же не хочется, да уйду воротами в горы. Вряд ли здесь много дорог и от экипажей, поди, хорошо заметна колея, ведущая до города.

Впрочем, торопиться с этим не стоит. В конце концов, здесь меня бесплатно кормят и могут научить чему-то полезному, недаром о нильдхеймах ходит слава, как о великих, бесстрашных воинах. Но самое главное, очень хочется еще хотя бы разок поговорить с Отцом и, конечно, услышать музыку.

С этими мыслями я отыскал незанятую комнату, что не составляло особого труда, потому как в свободных снаружи были вставлены ключи.

Войдя, осмотрелся.

Поскромнее, конечно, чем даже комната в Тихом месте, но все необходимое имеется – одежный шкаф и стойка для снаряжения, добротная кровать с чистым мягким матрасом, а рядом столик со стоящим на нем подсвечником.

Разложив вещи, переоделся, впервые в жизни облачившись в черную мантию с белым символом на груди, лег и принялся размышлять над результатами разговора с Отцом. Я прекрасно понимал, что нахожусь во власти магии разума, но как наркоман, осознающий