– Думаешь, ребенку это будет интересно? – с сомнением спросила Грета. – Вот наблюдать, как из семян проклевываются молодые побеги, это увлекательно.

– Зато мы сможем заниматься этим вместе, он и я, – сказал Дэвид. – Пропалывать грядки и собирать овощи, когда они созреют.

Он долго думал над этим, потому что им придется найти способ занять Бенни. Когда Николас был в возрасте Бенни, с этим не было проблем, поскольку вокруг вертелись дюжины соседских ребятишек, с которыми можно было играть. Но сейчас все это под запретом. Дэвид обратился мыслями к собственному детству: чем они с отцом занимались вместе? Мало чем, откровенно говоря, его отец слишком много работал. Дэвид припомнил, впрочем, как они затеяли однажды некий столярный проект, деревянный скворечник, который намеревались соорудить вместе и повесить на дерево. Но дело не заладилось. Дэвид никогда не умел толком обращаться с инструментами, в то время как Робин не мог от них оторваться. (К концу жизни высшим блаженством для Робина стало блуждание вдоль стоек круглосуточного магазина стройматериалов всякий раз, как бедняга страдал бессонницей.) В итоге отец узурпировал работу над скворечником и завершил ее в одиночку, насколько припоминал Дэвид.

Дэвид начал считать дни, они считали их вместе с Гретой. Но когда время уже подошло, он заволновался – стал рассеянным и невнимательным, хотя такого не случалось даже в самые первые, самые тревожные дни пандемии. Он не мог ни читать, ни смотреть телевизор, а ночной покой прерывали тревожные сны. Дэвид просыпался и лежал, глядя во тьму, пытаясь расслабить напряженные мышцы. Рядом безмятежно спала Грета, ее тихое дыхание, мягкое, как просеянная мука, струилось мирно и непрерывно, и он недоумевал, как она может оставаться такой беззаботной, когда вокруг столько всего происходит. Мир рушится, люди умирают, теряют работу и голодают, планета на грани исчезновения, а их страна – на пороге гражданской войны. А Эмили: сумеет ли она уберечься? Принимает ли она все меры предосторожности? И кстати, почему она до сих пор одна? Она рассказывает про каких-то мужчин, но потом вдруг они куда-то пропадают, и никто о них больше не вспоминает. А Хуана: почему это Хуана ставит работу на первое место, а как же семья? Как это отразится на Бенни? Как вообще вся эта история с пандемией отразится на Бенни? Ему нужны друзья, товарищи по играм, ему нужна нормальная школа, он пропускает необходимые этапы развития! Как и все остальные дети, боже милосердный! Дети, которые должны заводить друзей, подростки, которым пора отдаляться от родителей, юноши, которым пришло время жить собственной жизнью и найти настоящую любовь.

Пролежав без сна так долго, что начинал сходить с ума, Дэвид вставал, прокрадывался вниз и включал телевизор. (Люди в старых фильмах стояли так близко друг к другу! И без масок! Его коробило от такого зрелища.) В итоге он засыпал, сидя на диване, и просыпался, только когда Грета заставала его утром перед включенным телевизором.

– Кажется, я догадываюсь, что с тобой происходит, – сказала она как-то за завтраком.

– В каком смысле происходит?

– Почему ты в последнее время такой вздернутый.

– Ну, здесь нет никакой тайны, – ответил Дэвид. – Не знаю, может, ты случайно заметила, что мир разваливается на части.

– Ты уже был таким раньше, – продолжала она, словно не слыша его. – Перед рождением Николаса.

– Правда?

– Ты начал переживать, что мы совершили ошибку, решившись на второго ребенка. «У нас все так хорошо с Эмили, – говорил ты. – А что, если новый ребенок нам не подойдет? Что, если мы окажемся несовместимы?» «Несовместимы! – возмутилась я тогда. – Это же наш собственный ребенок! Разумеется, он нам подойдет!» А ты возразил: «Не бывает само собой разумеющегося. Мы не можем быть уверены. И почему ты говоришь “он”? Ты думаешь, это мальчик? Но я не умею обращаться с мальчиками! Я не знаю, как их воспитывать!»

– Не помню такого, – хмыкнул Дэвид.

– Но видишь, как вышло. Ты был замечательным отцом.

– Не помню, чтоб я такое говорил, – уперся Дэвид. Хотя сейчас, когда он задумался об этом, диалог показался смутно знакомым.

– Я слышала, о чем ты спрашивал Эмили вчера по телефону, – торжествующе глянула на него Грета. – Ты расспрашивал про Бенни. Насколько хорошо она его знает, и какой он сейчас, и когда она его в последний раз видела.

– Ну да, и что такого?

Грета рассмеялась.

– И то. Ты волнуешься, как будто опять ждешь ребенка. Если можно так выразиться. Ждешь появления ребенка и беспокоишься, что не справишься с ним.

– Послушай, это смешно, – возразил Дэвид, но тоже заулыбался.

Он давно понял, что Грете виднее.

Дэвид знал, как удивились многие, узнав, что он женился на ней. В некотором смысле он и сам был удивлен. Сначала он ее едва замечал. Она существовала где-то на периферии школьной жизни, не учительница, а просто медсестра, прихрамывающая зрелая дама, говорившая с легким иностранным акцентом. Но однажды Грета вместе с Лилиан Вашингтон, школьным куратором, пришли со своими сэндвичами в комнату отдыха, где Дэвид как раз готовил себе кофе. Он начал ворчать по поводу новой кофеварки, в которую нужно было всякий раз вставлять свежий фильтр (у Дэвида в школе была роль Молодого Брюзги, и он естественным образом вошел в нее, окруженный почти сплошь дамами среднего возраста).

– Зачем обязательно что-то менять, – бурчал он себе под нос. – Лично я считаю, что все перемены всегда к худшему.

Ответа он не ожидал, максимум сочувственных смешков, но тут Грета громко цокнула языком.

– Расскажите это мне, которая не получила вакцину Солка[16], или Лилиан, она чернокожая.

Дэвид обернулся. Грета вызывающе смотрела на него ледяным взглядом – скорее симпатичная, чем красивая, с суровым лицом и короткими кудрявыми волосами, в которых, как волокна в срезе дерева, чередовались коричневые и светло-коричневые пряди. Он собирался отделаться легкомысленной репликой – «Ладно, согласен, не все перемены, но, помилуйте, что дурного в старой доброй кофеварке», – когда вдруг что-то заставило его по-настоящему взглянуть на эту женщину. И, кажется, она тоже увидела его, потому что губы ее приоткрылись, а выражение лица стало удивленным и слегка испуганным.

Полгода спустя они поженились. И, по его мнению, это они еще очень долго ждали, потому что к тому моменту он уже познакомился с Эмили и точно не пережил бы, если бы бывший муж Греты осуществил свои угрозы и забрал себе дочь.

* * *

В среду днем в начале июня Николас подрулил к дому родителей. Дэвид и Грета глаз не сводили с дороги и тут же выскочили навстречу – Грета почти летела по дорожке, а Дэвид степенно шествовал