– Едут, – доложил он. – Два «амбара».

Мазур немедленно поднял ко рту рацию. И вновь получилкраткий, зато самый что ни на есть успокаивающий ответ.

– Порядок, – сказал он. – Они и не пробовалис б и т ь засаду на горке...

– Я же говорю, – протянул Гвоздь, щурясь. –Антоша у нас не такой дурак, чтобы пастишку разевать всерьез. Не дорос еще...Айда, джигиты!

Он прошел метров двадцать от воды – с Мазуром по правуюруку и Гигой по левую. Два зверообразных черных джипа показались из-за горушки,покатили вниз, отчаянно хрустя галькой. Гвоздь остановился. Машины, свернувчуть влево, остановились, слаженно захлопали дверцы, и оттуда выгрузилисьпятеро молодцов. После секундных п р и к и д о к трое двинулись вперед, а двоеостались у машин.

– Так я ломаю спектакль? – спросил Мазур.

– А как же, Степаныч, а как же... Милое дело –крутануть лоха, пусть даже этот лошила себе повесил культурное погоняло икрутизну лепит...

Сказав это, Гвоздь засунул большие пальцы в карманы брюк ипошире расставил ноги, глядя на приближавшихся верзил с нехорошим прищуром.

– День добрый, дядя Коля! – еще издали крикнултот, что шагал посередине. – Я вас, конечно, уважаю, но нехорошо ж такделать... Ремонту в той доилке на пару штук зелеными...

– Я тебе не дядя, Антошик, – произнес Гвоздь резкои холодно, словно сухие чурки колол. – А если намерен всерьез говорить – уменя погоняло есть, и ты его уважай...

– Гвоздь, в натуре...

Гвоздь, полуотвернувшись, подмигнул Мазуру, и тот, сделавшаг вперед, перевернул пластиковый пакет, который держал в левой руке,вытряхнув из него в ладонь пяток крупных, твердых персиков. Шагнул к Ковбою –тот самую чуточку инстинктивно отшатнулся – преспокойно положил ему в рукуэкзотические фрукты и произнес:

– Настоящие, без подвоха? Ты откуси, если хочешь, онивсе в кипяченой воде мытые...

Ковбой, растерянно зажав в широченной ладони все пятьперсиков сразу, уставился на него с резонной в его положении подозрительностью– надо полагать, он, как и многие, не любил непонятного.

– Настоящие, спрашиваю? – напористо спросил Мазур,перехватывая инициативу.

– Ну...

– Подбрось-ка их повыше, – сказал Мазур. –По-над берегом... Повыше только.

– Гвоздь, в натуре...

– Антошик, ты сделай, как человек просит, –ласково посоветовал Гвоздь. – Авось что полезное получится...

Ковбой оглянулся на своих, пожал плечами, размахнулся какследует – и персики взлетели по широкой дуге высоко над водой...

Мазур остался на месте, он только развернулся на пол-оборотаи резким движением вздернул полу пиджака, вскидывая висевший на длинном ремнечерез плечо коротенький автоматик «Клин». Держа его у бедра, только чуть-чутьповодя стволом, несколько раз надавил на спуск.

Сухие хлопки одиночных выстрелов слились в серию. Высоко надводой взлетели мокрые ошметки – раз-два-три-четыре-пять, вышел Мазурпогулять... Растерзанные пулями остатки персиков тихонько шлепались в реку, иот них разбегались круги...

Мазур с законной гордостью подумал, что его, похоже, раноеще списывать на берег. «Клин» – не самое лучшее оружие, созданноечеловечеством, но пристрелянный ствол в умелых руках способен откалыватьнеплохие фокусы...

– Это кто? – громким шепотом поинтересовалсяКовбой.

– Кирила Питерский, – значительным тоном ответилГвоздь. – Самоличной персоной. Не доводилось слышать?

– Да вас, расписных, столько... – протянул АнтошаКовбой.

Увиденное произвело на него должное впечатление – но он, каклюбой на его месте, изо всех сил пытался держаться столь же невозмутимо изначительно, но получалось плохо.

– Да ну что ты, Ковбой, – с ленцой протянулГвоздь. – Нас, в общем, даже мало, гораздо меньше, чем наглого молодняка –но вот качество, родной ты мой, качество... Ладно, не будем переливать изпустого в порожнее. Кирила совсем и не собирался устраивать в борделе бардак, новот поработать там ему было жизненно необходимо, а потому давай-ка ладкомобговорим ситуацию...

Он дружески приобнял собеседника за могучую талию, и ониотошли в сторонку. Мазур подметил – Гвоздь, хотя вроде бы и относилсяскептически ко всем разговорам о возможных снайперах, все же занял такуюпозицию, чтобы массивная фигура Антоши заслоняла его от указанной Мазуромточки.

Кажется, разговор наладился – тихих реплик разобрать былоневозможно, но движения высоких договаривающихся сторон не суетливые, спокойные.Слегка развернувшись, Мазур встал так, чтобы держать в поле зрения и Гвоздя ссобеседником, и высотку, поднял рацию ко рту...

Короткое жужжанье, тугое сотрясение воздуха!

Темная невеликая дырочка возникла на виске Гиги совершеннонеожиданно – и осетин, сбитый ударом пули, опрокинулся на гальку, нелеповзмахнув руками.

Дальнейшее разбилось на череду изолированных кадриков –Мазур видел, как Гвоздь падает на землю, не убитый и не раненый, по своемухотению падает, сбив Антошу подсечкой, прикрывшись им от следующих пуль ивыхватив пистолет; видел, как те, у черных джипов, растерянно оглядывались, несообразив залечь; видел, как от ближней «Волги» в их сторону кидаются охранникис оружием наготове.

И больше он ничего не видел – опрометью кинулся кгосподствовавшей над пустынной местностью лесистой горушке, бежал по всемправилам, петляя и часто бросаясь наземь, выпустив наугад пару короткихочередей. Изредка он оглядывался – но там, на берегу, не прибавилось ни убитых,ни раненых...

Когда начались деревья, он петлял от ствола к стволу,выскакивая из-за них то справа, то слева, чтобы не было системы, чтобыпротивник не вывел р е г у л я р н о с т ь. Машинально, на автопилоте онвыполнял заученные маневры, потому что иначе просто не мог, тело работало само,без участия головы – но где-то в глубине души зрело убеждение, что онпредохраняется зря, что там, наверху, никого уже нет...

Так оно и оказалось. В выбранном им самим месте, идеальноподходившем для наблюдательного пункта – а также снайперского выстрела по людямна берегу – живых более не наблюдалось. А вот мертвых было ровнехонькодвое – те, кого он тут оставил с наказом смотреть в оба и не подпускать никого.Убитые пистолетными выстрелами в упор – по пуле на каждого. Тот же холодныйпрофессионализм, с которым Мазур сталкивался все время своего пребывания здесь,все время своей подневольной работы...

Вниз он спускался гораздо медленнее, уже нисколечко небоясь, что получит пулю в затылок. Автомат болтался на ремне, нужды в нем не былоникакой...

На берегу продолжались деловые переговоры – конечно, сучетом изменившейся обстановки. Те, из джипов, понуро стояли с поднятымируками, что неудивительно для людей, оказавшихся под прицелом парочкиавтоматов. А Гвоздь, сидя на корточках над поверженным Ковбоем, говорилспокойно и задушевно: