— Принимаю твою службу вечную. При свидетелях пообещаешься. Таков у нас обычай.

К обеду явились все братья разбойники с новичками.

— Узнаешь крестника, Егор, — ухмыльнулся я.

— Да нешто той самый? Эко, тебя приложили давеча, паря, — улыбнулся Егор.

— Ничто. Зажило, — с каменным лицом ответил Игнат.

— Знакомься теперь по хорошему, — сурово смотрю я с кресла, — будет он со мной и при мне. Но сначала мы с ним дело сделаем.

Игнат прилюдно поклялся служить вечно и преданно, как и все, встал на колени и приложился к руке. Егор его обнял. Я успокоился, не хочу, чтоб они конфликтовали. Теперь надо сменить ему шкурку. Казак привлекает внимание.

Бороду Игнат сбрил, а усы отказался наотрез. Я выделил сто рублей на одежду, выдал два пистолета из трофейных и нож.

На утро все разъехались. Остался Петьша и Игнат. Да и то, нам в Сулич надобно. Попробую к этому делу привлечь Викентия Ивановича. Игнат калач тертый, но не торговец и не чиновник. Обведут вокруг пальца, и не поймет, как. Денег я с собой взял: все золото, и ассигнациями двадцать тысяч. Не судьба фонд сделать. Не получится из меня хомячка.

Выпал небольшой снег. Бричка по дороге еще проедет. Надо что-то с полозьями покупать.

Викентий Иванович долго думал после моего изложения беды с поправками Игната.

— Очень много вопросов, — сказал он наконец, — и ответов нет. Самое простое, это выправить паспорта на паломничество.

— Так вы поможете?

— Я на службе. Да и здесь нужен. Но есть нужный человечек в Москве. Поедете к нему. Я дам письмо. И потребуются средства.

— Все, что нужно, я внесу. Человечек ваш надежный?

— Помощником служит у князя Горчакова. Он направит, куда нужно. Только надо торопиться. Не ровен час, уедет князь. На конгресс в Верону. Он сейчас при графе Нессельроде состоит секретарем.

«Битву железных канцлеров» В. Пикуля я читал. Тот самый, что ли? Там он канцлер. Последний канцлер империи. Здесь еще, значит, не в зените славы?

— Понял. Сегодня снарядим Игната.

— Тогда сейчас же напишу послание. Кстати, князь земляк нашего губернатора.

— Это как?

— Да вот. Из Гапсаля, или как местные называют, Хаапсалу, что в Эстляндии.

— Горчаков же русская фамилия?

— Истино так. Но мать князя баронесса Елена Доротея Ферзен. Очень древний род.

— Я не сомневаюсь.

Через полчаса Викентий Иванович вручил Игнату запечатанный конверт, а я положил под книгу на столе денежку.

— А вас, Андрей Георгиевич, жду завтра для заверения купли имения господина Куликова. Он сам уже в Костроме. Все дела поручил мне, так что проволочек не допустим, — поверенный мягко улыбнулся.

Срочно мы купили Игнату одежду, модную у приказчиков. Он хоть и фыркал, но понял, что привлекать внимание не нужно.

Дома у Петрова нас накормили. Самого его еще нет. Ольга Филипповна затребовала, что бы ее «доченька» непременно жила у нее. Вместе с мужем. Пришлось пойти посмотреть.

Оказалось, что сделана не только лаборатория, но и жилая часть. В нашем распоряжении большая и теплая комната. В стене крытый изразцом стояк с отверстием для горячего воздуха от общей печки внизу. И даже кровать есть, правда, подправленная местным мастером. Согласились, что тут удобней. Мужские разговоры лучше вести в другом месте, а сюда приходить спать. Да и Алене пообщаться надо.

Жена обустраивается, а я вернулся, чтобы определить на ночлег Игната и посмотреть вещи, какие нужны. Никитина пристроили просто — в комнату, где Домна ночевала. Решено, что он выдвинется с утра. Была мысль попросить у Гурского подорожную. С ней можно очень быстро добраться на почтовых.

Собственно, зачем просить? Образец получить, остальное дело техники. Это для нормальных людей важная бумага, а для меня — документ прикрытия. Сколько их у меня было! Удостоверения ментов или пожарных, накладные или квитанции, уставы фирм и счета в банке. Нет никаких комплексов по поводу использования подделок и в той жизни я не испытывал. Всегда смешно, когда учатся в школе ради аттестата одиннадцать лет, а сами потом только умеют читать да помнят таблицу умножения. Но это потом смешно, когда понимаешь всю тщетность и условность.

А особенно удачно применялось, когда человеку нужно просто показать бумагу с печатями и подписями. Вот, мол, смотри, что на тебя показали. Но это редко. А часто — при внедрении, когда хочешь купить запрещенные к свободной продаже вещества в оптовой фирме или на предприятии. Впрочем, на государственной службе это не подделки, а вполне настоящие документы. Только и есть, что не соответствуют действительности. А что здесь мешает? Отсутствие специалистов, ответил я сам себе. Там поголовная грамотность все же дает свои плоды.

Мои размышления прервал шум снаружи.

— Где он!? — В комнату влетел Сергей, из-за плеча выглядывала напуганная Алена.

— Что?

— У Каролины Баумгартен удушающая болезнь, — Петров тяжело дышит и смотрит с надеждой, — начинается отек. Круп, если угодно.

— Что за удушающая?

— Горло пленками забито.

— Дифтерия, что ли?

— Не знаю такой болезни. Содранная кожа, по гречески? Суть отражает. Пленки из отслоившейся кожи в горле.

У меня своеобразная реакция на такие паники. Я сразу торможу и отвлекаюсь, чтобы выбрать пространство и время для маневра. Если, конечно, не нужно действовать сразу, здесь и сейчас.

— Сядь пожалуйста. Алена, распорядись голубушка, кофию сварить.

— Так что же, умрет? — Доктор смотрит в сторону.

Алена никуда не смотрит. Секунду повременила и пошла выполнять.

— Сейчас поголовный мор. Говорят, из Европы пришел. И до нашей глуши добрался, — успокаивается Сергей, — я подумал, что ты можешь знать средство. В любом случае, губернатор послал за нами. Сейчас Дмитрий Семенович собирается. Выедем немедленно. Я пошлю сказать, что ты уже приехал.

Я молчу. От дифтерии у нас прививки делают. Лошадей заражают и из крови их получают. Вакцину тоже прямо сейчас не сделать. А лечат анотоксином. Сами бациллы опасны, только когда вырабатывают токсин. Под действием какого-то там вируса, который стимулирует что-то там. Ох, давно все это было. Токсин дифтерийный формальдегидом обрабатывают. Тот токсические свойства теряет, но при введении имунитет создает. Ни то, ни другое не сделать. И формальдегид еще не открыт, по крайней мере, про него не слышали. Да и не знаю я, как. Если сыворотку ввести лошадиную? Чужеродный белок. Очистить не умеем. Получим еще анафилоктический шок. А преднизолона для снятия его нет.

— Плохо было в первые времена Петра Первого, — проронил я.

— Почему?

— Хочешь в университет поступить. А его еще и нет. Соберешься после диплома в Питер махнуть, так и Питера еще нет.

— Шутка не очень мне понятна.