Вскоре появилась процессия, неспешно двигавшаяся от крайнихдомов прямехонько к набережной. Первым отреагировал Бони с его острейшимзрением – тяжело подпрыгнул, позабыв о королевском достоинстве, в восхищениимолотя кулаками по планширу, заорал:

– Я ж говорил, чего беспокоиться!

Не прибегая к заклинаниям, Сварог попросту взял у капитанаподзорную трубу, выдвинул сверкающие бронзовые колена. Тяжко, облегченновздохнул – во главе пары дюжин празднично разодетых субъектов (все сплошьтитулованные, судя по соответствующим коронам на головах) безмятежно вышагивалаМара. Над ее простоволосой рыжей головкой колыхались знамена, штандарты ивексиллумы, и замыкала процессию кучка музыкантов, производившая изрядный шум.Итак, следовало признать, что рыжая кошка все же добилась своего – и лишний разнапомнить себе, что к предсказаниям Лесной Девы следует относиться с величайшейсерьезностью, как же иначе, если они помаленьку сбываются…

Вся компания осталась у подножия трапа, с таким видом,словно и не собиралась расходиться. Музыканты умолкли. Мара поднялась напалубу, остановилась перед Сварогом со своим всегдашним гордым и независимымвидом.

Он так и не произнес вслух ничего из того, что вертелосьсейчас на языке, – не смог опошлить своими нравоучениями торжественныймомент. Ее глаза сияли такой радостью, что у Сварога язык не повернулсяизрекать взрослые, благоразумные, рассудительные банальности. Все равно пропалибы втуне, ушли, как вода в песок. Перед ним стояло юное создание, добившеесяосуществления своей мечты – и какие тут, к черту, нравоучения…

Он присмотрелся. На боевой подруге не было ни царапины.Синий камзол в нескольких местах запачкан темными пятнами, о происхождениикоторых не могло быть двух мнений. Белоснежный некогда шейный платок помят иперепачкан пылью, как и кружевные манжеты, гланский берет куда-тозапропастился, спутанные рыжие волосы опять-таки в пыли – но Мара, целая иневредимая, держалась невероятно браво.

Рядом откашлялся капитан Зо, произнес со всейприличествующей случаю вежливостью:

– Полагаю, из увиденного можно сделать вывод, что васследует поздравить с королевским титулом?

– Да вот, знаете ли… – улыбнулась Мара с напускнойнебрежностью. – Пожалуй, что. Неопровержимый факт, который никто более неберется оспаривать…

– Поздравляю, – сказал Сварог с ледянойвежливостью. – Восхищен вашей отвагой и предприимчивостью, дорогая…

Прочитав в его взгляде все невысказанное, она легонькопожала плечами и, полагая, что принесла тем самым исчерпывающие извинения,сказала ему как ни в чем не бывало:

– Процедура оказалась удручающе скучной. Большую частьвремени пришлось, как дуре, торчать в сторонке и ждать, пока эти пентюхизавершат свое, пока начнется следующий тур…

– Понятно, – сказал Сварог.

– Не смотри на меня так, – ухмыльнулась Мара. – Тыне поверишь, может быть, даже будешь смеяться, но я там не оставила ни единогожмурика. Говорю тебе, пентюхи собрались невыразимые, подавляющее большинство –я не о моих конкретных противниках, а вообще – выходило из схватки не то что «приневозможности продолжать бой», а «при первой крови». Ручаться можно, тричетверти из них оружие в руках держали впервые в жизни… хотя, конечно, попалосьнесколько хватких ребят, и эти-то дрались всерьез… Но, повторяю, на моейсовести нет ни одного жмурика.

– Поздравляю, – сказал Сарог. – Понемногувзрослеешь, значит.

Она пропустила колкость мимо ушей – была сейчас на седьмомнебе. Звезда моя, подумал Сварог, дама моего сердца, положить бы тебя на коленои обработать широким военным ремнем, да ведь поздновато уже…

– Капитан, – сказала Мара. – Вы не возражаете,если придется задержаться здесь еще на денек? Они назначили на завтракоронацию, нужно приготовить все как следует, украсить город, подогнать коронупод мою голову… К утру обещали все сделать.

– Разумеется, ваше величество, – ответил капитан Зо, неморгнув глазом. – Недостойно было бы лишать вас заслуженного триумфа. Ктому же мне сейчас, откровенно говоря, совершенно нечего делать, и я послекоронации готов отправиться куда угодно, ввязаться в любую авантюру, еслинайдется добрая душа, которая мне ее предложит…

– Ловлю вас на слове, капитан, – сказал Сварогсерьезно.

Он огляделся. Посторонних поблизости не было, только капитани обступившая их Странная Компания, уже воспрянувшая духом и смекнувшая, чтовыволочки не будет. Тем не менее Сварог понизил голос:

– Ладно. По мне, завтрашний день – целиком твой, заслужила.Но послезавтра утром, если вы не возражаете, капитан, я попросил бы вас снятьсяс якоря и взять курс на Хай Грон. Коли уж вы всерьез жаждете авантюр, охотновам помогу…

– Вы имеете в виду что-то конкретное? – невозмутимоспросил капитан Зо.

– Я, конечно, могу и ошибаться, господа мои, – сказалСварог, обведя всех взглядом. – Иногда лучше не питать напрасных надежд,чтобы разочарование не оказалось слишком сильным… Но, понимаете ли, я всерьезначинаю думать, что догадался, где может быть скрыто Копье Морских Королей ичто оно собой представляет…

Сварог, вовсе не стремившийся занять почетное место, скромноустроился рядом с Марой в третьем ряду столпившейся на шканцах команды «Божьеголюбимчика» и внимательно слушал чиновника в серо-голубом вицмундире ронерскогоминистерства таможен. Тот, держа перед собой тщательно развернутый лист плотнойбумаги, читал монотонно, но громко и внятно, отчеканивая каждое слово. Оглашалочередным гостям острова принятые здесь правила поведения – и с особым смаком,с расстановочной просвещал насчет наказаний за нарушение таковых.

Наказания разнообразием не блистали и гуманизмом неотличались. Собственно, наказание тут было только одно. За любую попыткупроизвести в храме Руагату пусть даже мельчайшие разрушения – смертная казнь.За потаенный пронос на берег любых инструментов и приспособлений, способныхпослужить для причинения храму повреждений – смертная казнь. За самовольныйвыход за городскую черту с наступлением темноты – смертная казнь. Запередвижение по острову в дневное время без сопровождения чиновника – смертнаяказнь. За самовольное причаливание к берегу вне городской черты на любомплавсредстве, будь то корабль, лодка, «а также любой другой плавающий предмет,позволяющий человеку с его помощью держаться на поверхности воды» – смертнаяказнь. То же самое было обещано и пловцам, рискнувшим бы вылезти на берег внепоименованных пределов. И напоследок тот же печальный финал гарантировалсялюбому, кто выйдет за городскую черту, имея при себе спички либо иныеприспособления, предназначенные для добывания огня.

Строгости, конечно, были из ряда вон выходящие, но, каклегко догадаться, сводились они к одному – не допустить, чтобы кто-то причинилхраму ущерб, неважно, ударом кирки или поджогом. В заключение чиновник взял укапитана судовую роль, потребовал поклясться что здесь присутствуют поголовновсе, находящиеся на борту и устроил перекличку. Вот теперь стало совсем скучно.Сварог рассеянно поглядывал на полдюжины неприметных субъектов, стоявших заспиной чиновника неровной шеренгой. Так и зыркали глазами по лицам. Не нужнобыть сими пядей во лбу, чтобы догадаться об их профессии. Шпиков тут было неменьше, чем солдат, те и другие, вместе взятые, составляли добрых девятьдесятых населения острова – ну, а оставшиеся работали в порту и в городе (авпрочем, наверняка и среди них шпиком был каждый второй).