— Вот дурак, — сказал Рин, явно не озабоченный подбором более точных слов.

— Разве дурак? — спросила Карина, стараясь не глядеть на своего друга.

— И девчонки дуры, — добавил Рин поспешно, беря девочку за руку. — Просто ужасные.

— Ага, — зачем-то согласилась с ним Карина.

Ужин завершился, студенты Темной школы и ученики частной магической покинули пансион. Карина долго сидела у окна, глядя в темную зимнюю ночь.

Надо же… как будто что-то изменилось с того момента, как Рин сказал о ней «это моя девушка». Даже в любви не признался, и можно сказать, ужасной дурой назвал — заодно с остальными.

Отчего же такая странная, такая светлая и головокружительная сумятица на душе?

Возвращение Лесса Кроу в Темную школу вскоре после новогодних каникул не прошло незамеченным. Многие чурались парня, но Теренций подумал, что это неправильно. Раз господин Криспиан разрешил Кроу вернуться к обучению, значит, не такой уж он виноватый.

И Теренций подошел в промежутке между двумя часами, сел рядом с Лессом и спросил:

— Ну… как оно?

— Кто — оно? — хмуро пробурчал Кроу. — Если начнешь сейчас подкалывать — получишь в нос. Он у тебя как раз длинный.

— Да не, — сказал Теренций, — не начну. Рассказывай, чего там было?

— Да где?

— В тюрьме Варкарна, конечно. Разве ты не там был?

— Я был у бабушки, пока магический суд выяснял степень родства моих родителей с ведьмой Лиарт, и степень ее родства с демонами, и еще всякую муть, — тоскливо сказал Лесс. — И да, мы ей родня. И да, это позволило ее духу притянуть меня. Но теперь ведьмы нет. Совсем нет. Так что отстаньте от меня все, понял?

— Нет, — сказал Теренций. — Не отстанем. По крайней мере, я не отстану. Ты знаешь, что ты разбил сердце Эсмиральде?

— Да ладно тебе, — фыркнул Кроу. — У Эсмиральды нет сердца.

— Ошибаешься, — сказал Теренций. — Ты знаешь, что она плакала четыре с половиной дня? И что на бал не пошла?

Ванильный Некромант не очень любил Эсми. Та была ужасная воображуля и задавака. Куда приятней было общаться с тихой рассудительной Шарлоттой, стеснительной Кариной или бойкой Юлианной! И даже с самоуверенной Джеммой. А Эсмиральдочка, что и говорить, никогда не была приятной собеседницей. Но она была из их общей компании. И Лесс Кроу, хотя в эту компанию толком не влился, тоже немного был… свой.

— А ведь ты мог навредить ей. Если бы сумел сломать защиту, — Теренций взял Кроу за плечо. — Лиарт непременно бы захотела завладеть жизнью Эсми.

— Она дралась, как будто я сам был ведьмой. Еще чуть-чуть, и она утащила бы меня в свой зонтик, — хмуро сказал Кроу.

Затем, помолчав, сказал:

— И лучше бы ей это удалось.

— Тебе разрешили вернуться на каких-то условиях? — спросил Теренций.

Лесс только пожал плечами.

— Мне ничего не говорили. Кроме того, что надо будет подтянуть кое-какие предметы. Я ведь и зачеты не сдавал. И да, на турнир меня тоже не пустят. А я так готовился. И хотел как следует утереть нос Эсгриму.

— Карина Розенблюм будет ему достойной соперницей, — сказал Теренций.

Кассию Эсгриму со второго курса точно надо было утереть нос. Он вроде был неплохим парнем, пока не заходило дело о соперничестве. И тогда у этого студента сразу что-то переключалось в голове. Он делался отчаянно самолюбивым, азартным до безобразия и даже безрассудным. Говорят, однажды на занятии по фехтованию его почти победили, но он так накинулся на партнера, что того едва спасли. Победу в итоге не присудили никому, но Эсгрим считал победителем себя. «В бою я бы его убил», — сказал он в тот раз.

— Карина? — слегка оживился Кроу.

— На недавнем занятии она проиграла ему пару баллов, но я слышал, что она хороша, — кивнул Ванильный некромант.

— Турнир через две недели, — мечтательно сказал Лесс.

— Турнир через две недели, — подтвердил Теренций.

— И если я помогу Карине, то отчасти будет считаться, что нос Эсгриму утер я.

— Осталось немногое: восстановить доверие к себе, — иронично заметил Теренций.

— Но ты ведь поможешь, — сказал Лесс.

— Только если ты извинишься перед Эсмиральдочкой. Да так, чтобы она тебя на самом деле простила.

— Неееет, — простонал Кроу. — Только не это.

Теренций пожал плечами.

— В таком случае у тебя не будет приятной иллюзии утертого Эсгримовского носа, только и всего. Вся победа достанется одной Карине.

Лесс Кроу вздохнул.

— Но Эсми никогда меня не простит.

— Но ты хотя бы извинись, — сказал Теренций. — Она правда очень переживала.

Тут в аудиторию вошел свежий, подтянутый и отчего-то очень веселый господин Айвори, и разговоры смолкли.

Так уж вышло, что на другой же день после этого разговора Эсмиральда уже точно знала, что Лесс Кроу придет к пансиону извиняться.

— Леланд Эш услышал это от Теренция и Лесса, — докладывала Джемма, которая умудрялась всегда быть в курсе всех слухов, — и перекинулся парой словечек с братьями Эльсингор, когда студенты посещали семинар их тети Элли в частной магической. Ну а если уж Дан услышал — так он непременно скажет об этом Юлианночке. А раз Юлианночка в курсе — считай все в курсе.

— Врешь ты все, — сказала упомянутая Юлианночка, завязывая ленточки бальных туфелек: они готовились к уроку танцев, а Джемма просто пришла посмотреть, как нервничает Эсми. — Ничего такого мне Дан и не говорил! И уж тем более я не разбалтывала этого по всему пансиону. Что я, дура, что ли, говорить такое Эсмиральде? Не, я вот точно не дура.

— Тогда это Рин, — предположила Джемма уже менее уверенно.

Рин ей и самой нравился, не только Карине, не хотелось на него наговаривать.

— Ой, да разве это важно? — спросила, наконец, Генриетта. — Кто-то кому-то по секрету шепнул — так всегда и бывает. Ни один человек в этом не виноват, и в то же время виноваты все, кто что-то слышал.

Так или иначе, а Эсмиральда все равно откуда-то знала. Знала, что Лесс Кроу придет после обеда к воротам пансиона, и не хотела выходить ни на прогулку, ни чистить снег, ни играть с подружками.

— Хочешь, пойдем с тобой, — предложила Юлианна. — И если что, я разобью Кроу нос!

— Все бы тебе носы разбивать, — успокаивала подругу Карина. — Давай лучше я с Эсмиральдой пойду или Шарлотта. Все-таки у Шарлотты лучше всех получается делаться невидимкой, не зря же даже учителя пользовались ее талантом!