— Не стану я невидимкой подглядывать, как он извиняется, — огорчилась Шарлотта. — Мы с Генриеттой вообще в библиотеку собирались, у нас вон скоро семинар в Темной школе.

— Генриетточка только и делает в этом году, что читает да учится, — поддразнила Юлианна.

— И будет умнее, чем Юлианночка, — тут же со смехом ответила Генриетта. — Нет, барышни, вы как знаете, а только Эсмиральда сама должна разобраться и со своим другом, и со своим сердцем.

Эсми побледнела и отвернулась к окну. Тут закончилась перемена, девочкам надо было отправляться танцевать — Эсми нехотя поплелась вместе со всеми становиться возле станков, и нехотя сделала разминку под легкую музыку.

Госпожа Па нынче была особенно молчалива, ни слова не сказала, но, когда пришло время показывать что-то новое, выбрала именно Эсми. Она приподняла за подбородок грустное личико девочки, заставляя ее распрямиться и вытянуться, провела пальцем по нахмуренным бровям Эсмиральды и покрутила воспитанницу так и сяк.

Затем хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание, и, будто бабочка, принялась порхать по залу. В движениях Лукреции Па было что-то такое, отчего душа замирала и в то же время радовалась, раскрываясь навстречу музыке, будто цветок. Госпожа Па протянула Эсмиральде руку, и девочка затанцевала рядом с учительницей, старательно подражая ее движениям. Но Лукреция осталась недовольна. Она снова притронулась к бровям Эсми, затем улыбнулась, показывая, что и воспитанница должна улыбаться. Тогда Эсмиральда покачала головой и отошла в сторонку.

Только тогда госпожа Па, наконец, решила высказать словами то, что ей не удалось передать танцем. А надо сказать, что в таких случаях учительница очень раздражалась.

— Барышня Сланге, — сказала она, — я не предлагаю вам поплясать с улыбочкой на лице. Я хочу, чтобы вы почувствовали, что танцем можно сбросить напряжение. Во время танца можно отбросить ненужные мысли. Во время танца можно прийти к какому-то решению. Неужели это было неясно и так? Танцуйте так, словно от этого зависит ваша судьба, словно в вашей жизни нет ничего важнее, словно вы воюете с тем, кто заставил вас хмуриться. Ну же!

Но Эсми покачала головой.

— Простите, — ответила она учительнице, — боюсь, мою проблему нельзя решить таким танцем.

— Тогда танцуйте с тем, кто виноват в этой проблеме, — в сердцах бросила госпожа Па.

Девочки захихикали.

— А если это, к примеру, госпожа Маркура? — спросила Юлианна.

— Вы же не думаете, что с нею нельзя танцевать? — удивленно подняла брови Лукреция Па.

Хихиканье переросло в откровенный, звонкий и веселый смех. Эсми неуверенно улыбнулась.

— Что ж, надеюсь, вы запомнили этот урок, барышня Сланге. А теперь, барышни… Встали парами, — велела госпожа Па. — Сегодня разучим танец, который называется «война теней».

После уроков и обеда Карина выглянула в окно, что находилось между вторым и третьим этажом учебного корпуса, между двумя лестничными пролетами. Отсюда очень хорошо были видны ворота главного входа и боковая калитка справа. У этой калитки топтался одинокий парень, и Карина, хоть и не узнала в закутанной в шарф фигуре Лесса Кроу, но поняла, что это он.

Эсми вышла к нему нескоро. Карина видела, что они о чем-то долго говорили, спорили, взмахивая руками, а затем вдруг обнялись и…

— Нет, правда, — прошептала Карина.

Они не порхали, словно бабочки. Скорее всего, госпожа Па рассердилась бы за такой неуклюжий и малоподвижный танец в обнимочку.

Но они в самом деле немножко потанцевали по вытоптанному снегу возле ворот пансиона.

Юлианна и Карина ждали Эсми в холодном вестибюле учебного корпуса, когда Шарлоттина сестра Лисси и Юлианнин брат Юстас собственными персонами прошли мимо, держа друг друга под руку.

— Нет, ну есть же приличия, — проворчала Юлианна на всякий случай.

Карина прекрасно знала — да и все остальные тоже! — что эти двое вот-вот поженятся, так что им совсем необязательно делать вид, что они всякие там приличия соблюдают! Они почти молодожены, им можно держаться за руки, особенно если в перчатках, при условии, что они не будут переплетаться пальцами. Ну, а уж под ручку взять свою невесту, конечно, может любой жених.

Но целовать Юстаса в уголок рта, как это сделала только что Лисси, было уже точно не очень прилично.

— Одни обнимаются, другие под ручку ходят и целуются, — проворчала недовольная Юлианна, — а мне на балу сделали выговор, когда я четыре танца подряд не меняла партнера. Можно подумать, мы с Даном считали танцы!

— Но ведь они были разные, танцы-то, — удивилась Карина, — как можно было не заметить?

— Вот еще, будем мы обращать на такие мелочи внимание, — отмахнулась Юлианна.

И подошла к стеклянной двери, чтобы посмотреть, как там Эсми.

— Я бы его не простила, — сказала она. — Вот если б лично меня этот Кроу так предал и обидел — ни за что бы не простила!

— А если бы это был Дан Эльсингор? — спросила Карина с легкой улыбкой. — Если бы его обманули, заставили поверить, что то, что он делает — кому-то там на благо… к примеру, если б речь шла о его маме. А тут вдруг появляешься ты — и мешаешься?

— Не могу себе такого представить, — упрямо качнула головой Юлианна. — Дан ведь не такой дурак, чтобы поверить, что маму можно спасти таким образом!

Вспомнив о том, что братья Эльсингор лишились родителей, а не какой-то замшелой родственницы-ведьмы, как Лесс, девочки загрустили.

Но тут через вестибюль, словно шальные подростки, пробежали господин Айвори и госпожа Гербера. Смеясь и держась за руки. Без перчаток и переплетя пальцы.

— Как неприлиииично, — протянула Юлианна.

А Карина так и вовсе отвернулась. У нее теперь был свой парень! Это почти как жених, только немного помладше и не такая ответственность перед обществом. У нее был парень, и она могла совершенно спокойно смотреть на господина Айвори, который счастлив с госпожой Герберой… только ей почему-то совсем не хотелось смотреть.

Но тут Эсми вошла в учебный корпус, пропустив бегущих навстречу учителей, проследила за ними взглядом и только потом подошла поближе к Карине и Юлианне.

— Я бы на твоем месте дала ему по шее, — сказала Юлианна.

Эсми смахнула слезинку рукавичкой и улыбнулась.

— Еще успеется, — сказала она. — Я помирилась с ним, потому что он честно все сказал.

— Честно? — присвистнула Юлианна, и Карине пришлось слегка толкнуть подругу.

Ведь свистеть — это так некультурно! Правда, госпожа Ю свистела, но она вообще не такая, как все, ей, наверное, простительно.

— Честно, — ответила Эсмиральда. — Лесс пришел и сказал не про то, что его предали и подставили, а повинился, что ему не стоило поддаваться. А еще он сказал кое-что интересное для Кариночки.