к ним бегает часто, а недавно он в смену был, так Ульянка сама девчонку Тимофееву в город на прием к врачу возила! Меланья их провожала со двора, я видала!

— Да может она и не в больницу девчонку возила, а снова на конкурс там какой, — не сдавалась Тамара, — А ты, Тоня, придумывать любишь, мы все знаем! Ну ходят они друг к другу, так это все видели с зимы уж слухи ходили, а что женятся — сознайся, ты сама придумала! Тебе про то никто не доложит. А заикнись, спроси — так тебя Меланья так умоет, добела!

— Да точно вам говорю, весной жениться будут, ну или летом, — делая вид, что уже не обращает внимания на эту вредную Тамару, вращала глазами Антонина, — Говорят, он кольца заказал в городе, а в весенние каникулы отпуск берет, чтобы к Ульянкиным родителям поехать, руки просить! Ой, не могу, тоже мне невеста, перестарок!

Антонина хохотала, поглядывая на остальных кумушек, собравшихся в кружок возле поселковой почты, и оценивая, какое впечатление произвела на них её шутка. Но никто почти и не смеялся в ответ. Это у Тони нет никого — ни детей, ни внуков, а у собравшихся тётушек и дети, и внуки имелись, которые в школу ходили, как раз к этой самой «Ульянке-перестарку»… Попробуй-ка, охай учительницу, та же самая Тонька и разнесёт по селу — не отмоешься потом, а перед учительшей краснеть никому не хочется…

А вообще-то Антонина не очень и приврала. Схоронив в конце февраля мать, Тоня маялась от скуки и развлекалась тем, что только и подглядывала, и подслушивала, что же творится у соседей. Сергей Тимофеев был у неё на особом «контроле» за то, что помогать ей отказывался, хотя она и не просила, а только намекала, и то не очень вежливо…. Но он что, сам не мог догадаться, что одинокой женщине необходима помощь, что, об этом умолять надо?! К Кирке-то ходил, пока та болела… Мог бы и к Тоне заглянуть, тем более у неё вообще-то возраст! Как еще учительша ему хвоста не накрутила, за то, что Кирке помогал! Ведь видела, Ульянка-то, как Сергей двор Киркин чистил, только еще и поулыбалась при том стоявшей на крылечке Кирке… обе что ли малахольные!

Так решила Антонина, потому что ожидала хотя бы небольшого скандала между «соперницами», коими считала Ульяну и Киру, а они вместо этого на пару восхищаются какими-то тряпчонками, вышитыми девчонкой Сергея, да какими-то бумажками обмениваются.

А в весенние каникулы Сергей и Ульяна, вместе с Женей, конечно, и в самом деле собрались поехать в родное Ульянино село, к её родителям, чтобы познакомиться, но вот про свадьбу пока речи не вели, что бы там Тоня ни придумала своим очень развитым воображением.

Женя немного волновалась перед поездкой, помня то, как к ней отнеслась тётя Нина…. А вдруг и Ульяниным родителям она не понравится? Но, поделившись своими тревогами с Машей, Женька решила, что Маша совершенно права, сказав:

— Не выдумывай ты ничего заранее, Женька! Вообще, у Ульяны Михайловны не может быть злых родителей, ты на неё-то посмотри! Она же даже на этого Сапегина, который хулиган отъявленный, и то, как действует? Он у неё на уроках сидит тише воды, мне брат говорил! А ведь Ульяна даже не кричит ни на кого. И тем более, что ты поедешь не одна, а со своим папой, нечего бояться, я думаю. А про эту тётю Нину ты забудь вообще, когда это было! Мымра она, и детки у неё… зверёныши!

Женька думала, что Маша иногда так точно находит эпитеты… И наверное, ей и в правду со стороны виднее!

После этого Женька просто-напросто прогнала все эти страхи от себя, и с нетерпением ждала каникул, как и все нормальные дети. Ульяна сказала, что поедут они через Москву, и от её родного посёлка до столицы можно доехать на электричке всего за пару часов, и они обязательно найдут время, чтобы погулять по Москве.

Вместе с Женей, с ничуть не меньшим нетерпением весенних каникул ждали Ульяна и Сергей.

Глава 67

Михаил Иннокентьевич, Ульянин отец, с самого вечера места себе не находил, и всё проверял — заведён ли будильник на нужное время, хотя давно вставал до свету, всё ли готово к приезду гостей. Дочку он ждал с нетерпением, и ничуть не сомневался, что будущий зять ему понравится, потому что Ульяна абы кого в свою жизнь не допустит!

А вот Елизавета Петровна, Ульянина мать, как раз наоборот места себе не находила по иной причине и почти каждый вечер уливалась горькими слезами.

— Да что ты по дочке, как по покойнице слёзы льёшь! — выговаривал Михаил жене, застав ту в очередном приступе рыданий, — Радоваться надо, Ульяна счастье своё нашла, а ты!

— Миша, так ведь он же вдовец! Понимаешь — вдовец! Мне про него Римма всё рассказала! Кто же знает, от чего у него первая-то жена погибла?! А если он в том виноват? Мы уже раз чуть не потеряли дочку, я не хочу её снова… кому попало…

Слёзы лились градом, запас валерьянки иссякал мгновенно и не успевал пополняться, Михаил хмурил брови, выслушивая причитания жены:

— И дочка у него, большая уже, не маленькая малышка, которая нашу Ульяну сможет как родную мать принять и полюбить! А наша-то. Добрая, ведь будет терпеть всё от взбалмошной девчонки!

— Да откуда ты вообще это взяла?! — не выдерживал Михаил и потрясал кулаками над головой, — Откуда ты взяла, что Сергей — синяя борода, а дочка его — капризная и взбалмошная! Я ведь тоже слышал, что тебе Римма говорила, и ей Сергей понравился, когда знакомиться пришел, и дочка у него хорошая, интересуется литературой! И сама Ульяна про девочку много рассказывала, что она рассказы пишет! Вот что ты себе напридумывала?!

— Ууууу, — только и был ему ответ, и вновь открывался очередной пузырёк с настойкой валерианы.

По причине такого непредвиденного поведения жены, пришлось Михаилу Иннокентьевичу всю подготовку к встрече гостей брать на себя. Не раз и не два пришлось ему наведываться на переговорный пункт, чтобы поговорить и с дочкой, и с Риммой Валентиновной, чтобы узнать интересы Сергея и Жени.

Но зато он приобрёл через своего доброго знакомого набор хорошего «ГДР-овского» инструмента для работы с деревом, когда узнал об увлечении Сергея, а для Жени купил такой милый сундучок для рукодельных принадлежностей, благо столица была недалеко и это позволяло найти подарок по