дней на крыльце Грейнджа опять появилась мисс Смит. Стелла тут же ринулась к ней и принялась тереться о ее ноги. Мисс Смит сразу предупредила, что входить не будет, и спросила:

– Вы говорили с Ивлин?

– Говорила.

Мисс Смит засияла от радости и сразу стала казаться совсем девчонкой. Это внезапно напомнило Кларе, что женщина перед ней и впрямь еще очень молода.

– И что же она вам ответила?

– Она сказала, что пока не уверена, стоит ли ей сейчас продолжать отношения с вами, – честно призналась Клара. Мать Ивлин явно была очень мягкой, покладистой, обходительной – словом, ничего общего, скажем, с папашей Алекса или дядей Питера. Но сейчас, после слов Клары, она явно была готова разрыдаться, так что Клара постаралась несколько смягчить удар: – Вполне возможно, она вскоре передумает, и ваши отношения возобновятся. Но в настоящий момент она никуда переезжать не хочет и просила ее за это простить.

Ивлин ни о чем таком не просила. Она пока что явно не испытывала к своей матери должного доверия. И была вполне счастлива в Шиллинг-Грейндже: она неплохо прижилась в местной школе, подружилась с Морин и Пег. А от бесконечных переездов и перемен в своей «семейной» жизни она просто устала.

Мисс Смит высморкалась и аккуратно убрала носовой платок в сумку. Ее манеры и эта аккуратность, как показалось Кларе, скорее могли быть свойственны куда более старой женщине.

– Я ведь могла бы и настоять на своем. Я имею право ее забрать.

– Могли бы. Вы в своем праве.

– И никакой Совет не смог бы мне помешать.

– Вероятно, нет…

– Но мне бы не хотелось так поступать. – Все это мисс Смит высказала, не сводя глаз со Стеллы, уютно устроившейся прямо на носках ее крошечных лакированных туфель.

– Я и не думала, что вы сможете так поступить.

– Да, я поступлю иначе. Так будет гораздо лучше. И однажды я все-таки заставлю ее переменить мнение обо мне! – решительно заявила мисс Смит.

И у Клары неожиданно подступили к глазам слезы. Бедная женщина! Ведь она была лишь немногим старше Морин, когда у нее родилась Ивлин. А потом ее обманули, запугали, запутали, заставили страдать. И теперь она снова страдает. Но ведь и бедная Ивлин тоже вдоволь настрадалась. Девять домов. Двенадцать школ. Ничего удивительного, что ей захотелось хотя бы ненадолго сойти с этой карусели.

Глава двадцать четвертая

Это был один из тех зимних дней, когда довольно тепло, но небо ничего хорошего не обещает, и Клара никак не могла решить, стоит ли вывешивать простыни в саду или нет. После обычной утренней суматохи дети разошлись по школам, а Клара принялась отскребать непонятное пятно на полу в верхнем коридоре и вдруг услышала, как внизу открывается входная дверь и в дом входят люди – причем, похоже, несколько. Потом до нее донеслись голоса двоих мужчин, и она, сбежав вниз, увидела в прихожей мистера Соммерсби и мистера Хортона.

Значит, у них есть собственные ключи?

Клара так и застыла у подножия лестницы.

– Вы что же, сами вошли? – неуверенно спросила она.

– Ну да, – спокойно ответил мистер Соммерсби, – поскольку на наш стук никто не откликался, мы и решили…

Мистер Хортон в строгом темном костюме и с обычным для него мрачным выражением лица более всего походил на владельца похоронного бюро; и портфель свой он так прижимал к груди, словно только что оформил ценные документы на покойника. «Господи, – невольно подумала Клара, – мисс Бриджес, вы серьезно?»

А мистер Соммерсби продолжил:

– Вчера в Сент-Эдмундз состоялось общее собрание руководителей детских учреждений, где и был рассмотрен ваш отчет, мисс Ньютон. Должен отметить, что вами проделана большая работа. В своем роде исключительная.

– Я бы с удовольствием тоже приехала… – начала было Клара. Она могла бы сама обо всем рассказать, все объяснить. При мысли о том, что они не обратили внимания ни на рисунки Пег, ни на газету «Шиллинг Грейндж ньюз», она чувствовала себя глупой и очень сердитой. И о чем она только думала, на что надеялась?

– Миссис МакКарти просила передать вам привет и сказать, что хорошо помнит, какая вы трудолюбивая и обаятельная молодая женщина.

Обаятельная? Клара тоже хорошо помнила, как миссис МакКарти спросила у нее тогда, как это ей удалось за такое короткое время приобрести в Лавенхэме такое количество врагов.

– Голосование было единогласным.

Мистер Хортон облизнул губы и тихо поправил:

– Большинство еще не означает единогласия.

– Что? – сказала Клара. Она все еще не понимала.

– Мы его продаем! – возвестил мистер Соммерсби и повернулся к мистеру Хортону: – А насчет большинства вы совершенно правы.

Выражение лица у мистера Хортона было непроницаемым, когда он сказал:

– Вот увидите, так будет лучше, мисс Ньютон.

А Клара вдруг почувствовала головокружение. Ей казалось, что голова наполнена водой. Господи, как же она их ненавидела, особенно этого Хортона! И тут мистер Соммерсби попросил мистера Хортона выйти и подождать его в машине. Клара была страшно довольна – этого ужасного человека беспокоит разница между «единогласно» и «большинством голосов», когда думать надо о куда более важных вещах! Она бы рискнула поставить немалую сумму, если бы заключила с кем-то пари относительно того, как именно проголосовал сам Хортон.

Просьба мистера Соммерсби Хортона явно шокировала, однако он все же удалился, и абсолютно бесшумно, как летучая мышь. Интересно, подумала Клара, о чем это мистер Соммерсби намерен мне поведать, чего нельзя было сказать в присутствии мистера Хортона?

Как только щелкнула, закрываясь, входная дверь, мистер Соммерсби сказал:

– Особого выбора у нас попросту не было, мисс Ньютон. Ведь следовало учитывать и множество других факторов. Мы, например, получили сообщение от учительницы одной из ваших девочек. Вы, похоже, вышвырнули ребенка из автомобиля?

– Что?! Да я лишь слегка ее подтолкнула!

– А машина в этот момент ехала?

– Разумеется, нет! Да и происходило это несколько месяцев назад.

– Если вы не в состоянии контролировать детей…

– Я в состоянии.

– Согласно единодушному мнению Совета, у вас все-таки детский дом, а не… – он поискал в воздухе нужное слово, – какая-то лечебница для умалишенных. Я не утверждаю, что этот эпизод сыграл решающую роль, однако он как бы дорисовывает общую картину. Ну и, разумеется, прошлогодний суд…

Клара с силой выдохнула. Она была готова к схватке. Все-таки она пережила Лондонский блиц! И какое бы «угощение» ни приготовили им немцы в те ясные ночи, она по-прежнему вставала по утрам, чувствуя себя целой и невредимой и мечтая о чашке горячего чая.

– Мне кажется, вы совершаете ошибку, – сказала Клара и вспомнила ту женщину на картине «Завтрак в постели». Что в этом случае сказала бы она?

– Возможно, вы правы, – сказал мистер Соммерсби. – Но все складывается именно так.

Клара посмотрела на него, не зная, что еще сказать, потом спросила:

– Но нас не разделят? Мы останемся все вместе? – Она же обещала детям! Хотя, возможно, это было преждевременное обещание…

– Не вижу причин