приказала себе ни в коем случае не обижаться и не показывать, что ее оскорбляет подобное отношение. Да, конечно, завтра она будет дома. Она вообще все время там. Люди приходят и уходят, а она остается. Предстоящий визит дяди и тети никаких надежд не сулил. После чудовищной истории с Питером у Клары даже от самого слова «дядя» все внутри холодело – уж пусть ей простят столь скептическое отношение к потенциальным усыновителям. Значит, родной дядя, да? А где этот дядя столько лет был? И потом, всего лишь в прошлом году Билли и Барри взяли было в приемную семью, да только ничего из этого не вышло.* * *

Дядя Стэн оказался светловолосым, загорелым, чисто выбритым и явно злоупотребляющим одеколоном. А вот руки у него были на удивление грубыми. Когда Клара спросила: «Как поживаете?» – он ответил: «Отлично! Такое большое путешествие совершили, чтобы сюда добраться!»

У Клары сложилось впечатление, что он очень старается; она даже несколько смягчила свое отношение к нему.

Тетя Руфь была в длинных белых перчатках, которые она царственным жестом сняла и стала растерянно озираться, не зная, куда бы их сунуть. Наконец она запихнула их в сумочку, которая тут же перестала закрываться.

Клара довольно язвительным тоном спросила, откуда они столь волшебным образом вдруг появились, но они не обиделись, а моментально принялись объяснять, перебивая друг друга:

– Мы были в Канаде, – сказал дядя Стэн.

– И только в прошлом месяце вернулись в Блайти, – подхватила тетя Руфь.

– Уж очень нам тамошняя погода не понравилась.

– Ага, холодно, как у черта в заднице! – ничуть не смущаясь, сказала тетя Руфь, и Клара даже зашипела от негодования.

– А еще Руфь не в восторге от канадской еды.

– Так ведь и ты тоже! – И тетя Руфь извиняющимся тоном прибавила: – И мама у меня в Англии осталась. А она, как вы понимаете, моложе не становится.

Как и все мы, вздохнула Клара и кивнула в знак согласия.

– А Канада так далеко!

Они что, этого не знали, когда собрались туда уезжать?

За чаем тетя Руфь, похоже, совсем расслабилась и, тараща на Клару глаза, призналась:

– Знаете, я так по дому скучала! Я каждый день плакала.

– Это точно, – подтвердил дядя Стэн.

– И все же, – уже деловым тоном заметила тетя Руфь, – мы бы хотели сперва познакомиться с мальчиками, чтобы не принимать поспешных решений.

– У нас ведь дома своих двое, – прибавил дядя Стэн.

– Вот как? – удивилась Клара. Супруги показались ей совсем еще юными.

– Зато я получил кое-какие деньги по облигациям государственного займа, – сообщил дядя Стэн.

– Вот мы и решили, что таким везением следует поделиться, – подхватила тетя Руфь. – И потом, я люблю ребятишек. По-моему, чем их больше, тем веселее.

– Я очень любил своего брата! – сказал Стэн, а Руфь взяла его за руку и, нежно ее поглаживая, прибавила:

– И он точно хотел бы, чтобы мы взяли его деток.

– Да, наверное.

Кларе все больше нравилась эта молодая пара. Ничего общего ни с дядей Питера, ни с отцом Алекса. Каждого из родственников следует судить по его личным достоинствам, напомнила она себе, но эти двое, похоже, обладали массой достоинств. Впрочем, Клара запретила себе раньше времени ими восхищаться; прежде нужно было выяснить, как отреагируют на них Билли и Барри. Близнецам, конечно, совсем необязательно тут же проникаться теплыми чувствами, но некий потенциал все же должен ощущаться сразу. Некое зерно, которое потом, возможно, и прорастет.

Оказалось, что Билли и Барри уже стоят на заднем крыльце по стойке «смирно». Оба мокрые, грязные, у Барри под мышкой мяч, у Билли на щеке кровь. Да уж, не самый лучший вид для первого знакомства.

– Что случилось? – спросила Клара.

– Красная карточка, – сказал Билли.

– Еще бы! Ты ж его кулаком двинул! – засмеялся Барри.

– Ничего я не двинул! – возмутился Билли.

– Мальчики… Это дядя Стэн – брат вашего отца. А это его жена, тетя Руфь.

Мальчики выпрямились.

– Футбол или регби? – спросил Стэн. Билли так и уставился на него – пожалуй, большей серьезности от него и требовать было нельзя. Еще бы, этот вопрос означал для него все на свете. Клара ждала. А Стэн пояснил: – Дело в том, что мы живем совсем рядом со стадионом в Хайбери.

– И Стэн, когда бывает матч, просто высовывается из окошка и смотрит, – дополнила картину тетя Руфь. Муж с улыбкой обнял ее за плечи. – А его радостные вопли слышно на много миль вокруг.

– А когда наши забивают гол, у нас обеденный стол просто ходуном ходит! – И Стэн засмеялся.

– А уж если они победят, я каждый раз боюсь, как бы он весь дом на радостях не разнес! – сказала тетя Руфь таким тоном, словно ее подобная перспектива ничуть не беспокоит, мало того, она считает, что столь сильные эмоции в порядке вещей и даже достойны восхищения.

Рот у Билли сам собой приоткрылся – вот-вот муха влетит, – так что первым заговорил Барри, и тон у него был уважительный, да и вопрос звучал абсолютно недвусмысленно:

– Когда мы сможем к вам приехать?

Глава двадцать третья

Клара обнаружила, что если у нее не получается регулярно выходить на прогулку, то вскоре она становится раздражительной. Даже зимой – и особенно зимой – ее угнетало то, что она целыми днями сидит дома в полном одиночестве, точно в ловушке; да и потом, когда дети возвращались из школы, ей приходилось торчать дома, только уже вместе с ними; в итоге хорошее настроение бывало у нее крайне редко.

Уже наступил февраль, а из Совета по-прежнему не было никаких вестей. Так, может, идея с продажей Грейнджа попросту оказалась чепухой и о ней решили забыть? Может, вскоре об этом никто и не вспомнит? Разве что через несколько лет кто-то со смехом скажет: «А помните, как вас хотели в другое место перевести?»

Клара с хрустом пробиралась через замерзшее поле и на минутку остановилась, чтобы поздороваться с мистером Гаррардом и его псом Берти. Берти она даже успела полюбить; он, правда, слишком много лаял, но, по крайней мере, не заставлял ее без конца чихать.

Во время таких прогулок Клара каждый раз поражалась тому, как быстро она, абсолютно городская девушка, превратилась в селянку. Люди и впрямь способны на невероятные трансформации!

– Там дальше осторожнее, – предупредил ее мистер Гаррард и почему-то подмигнул.

И на мгновение Кларе показалось, что там на широкой обочине и совершенно не к месту припарковал свой автомобиль Виктор Брейтуэйт. Но, приглядевшись, она с некоторым облегчением поняла, что это машина мисс Бриджес, которую в последнее время Кларе никак не удавалось поймать. И если раньше ей казалось, что после чудесного рождественского праздника их дружеские отношения возобновятся, то теперь она поняла, что ошиблась, ибо мисс Бриджес стала еще более далекой и недосягаемой, чем прежде. Мало того, она еще стала скользкой, как угорь,