Тоже шесть! Но она сказала, что на этот раз переправа черезреку пройдет благополучно. Ты не должна бояться, любимая! Сломанная Лиственницаникогда не ошибается! С тобой этого больше не случится. У тебя… у нас будет сынили дочь!

— Она сказала только, что я не умру, — напомнилаему Сара, в душе которой, впрочем, снова проснулась надежда. — А ребенок?Что будет с моим ребенком? С нашим ребенком? Почему в этот раз все должно бытьиначе, чем раньше?

— Потому что я буду с тобой, — мягко ответил ейФрансуа. — Я стану заботиться о тебе. Я буду делать для тебя отвары инастои из целебных трав, которые используют индианки, и ты станешь круглой итолстой. А потом ты родишь здоровенького, пухленького мальчика или девочку,похожую на тебя.

Говоря это, он улыбнулся, и Сара прильнула к нему всемтелом, чувствуя его тепло и черпая в нем уверенность и силу.

— Твоя жизнь изменилась, Сара, — продолжал Франсуанегромко. — Теперь все будет по-другому и у тебя, и у меня тоже. И мы, инаш ребенок — мы все начинаем новую жизнь!

Она поверила ему, поверила, что теперь все изменилось, аФрансуа, неожиданно спохватившись, спросил ее строго:

— Когда это случится?

— Думаю, в конце лета, — смущенно ответила Сара ипотупилась. — Быть может, в начале сентября.

Первые признаки беременности она заметила после Рождества. Стех пор прошло уже почти три месяца, но она все не решалась открыться Франсуа,нося в себе свое беспокойство. И теперь, когда она поделилась с ним своимитревогами, ей сразу стало легче. К тому же… к тому же она почему-то вериластарой, мудрой предсказательнице.

После этого они вернулись в Длинный дом, где индейцывыделили им спальню. Ложась рядом с Сарой, Франсуа нежно обнял ее, и она быстрозаснула. Он же еще долго не спал, вглядываясь в лицо Сары, все еще хранившееследы слез, и его сердце полнилось нежностью и любовью. Прежде чем уснуть,Франсуа долго просил христианских и индейских богов явить милосердие иблагословить Сару и их дитя.

Чарли отложил дневники Сары только тогда, когда часы накамине пробили четыре раза. Сегодня он должен был отвезти Франческу и Моник впиццерию, как обещал, а до этого ему еще нужно было привести себя в порядок.

Принимая душ и одеваясь, он продолжал думать о ребенке Сарыи Франсуа, и его душа переполнялась умилением и радостью. Ему очень хотелосьузнать, что стало потом с этим ребенком, каким он был человеком и как сложиласьего судьба; об этом, возможно, говорилось в дневнике дальше, и Чарли не разиспытывал острое желание заглянуть в одну из последних тетрадей, однако онкаждый раз сдерживался. Дневник Сары наполнил его жизнь тайной, которую Чарлипонемногу открывал для себя каждый день, а узнав заранее ответы на все вопросы,он лишил бы себя этого предвкушения узнавания. События двухсотлетней давности иособенно люди, с которыми он встретился на страницах дневника, казались емусовершенно реальными; должно быть, поэтому Чарли считал, что с его стороныбудет не совсем честно узнать о событиях жизни героев раньше их самих.

Он даже не мог набраться смелости и поделиться своей тайнойс Франческой, хотя сейчас ему хотелось этого больше, чем когда-либо.

Когда ровно в шесть Чарли заехал за Франческой и Моник, онвсе еще чувствовал себя виноватым. Впрочем, Моник была по обыкновению оживленаи не заметила его задумчивости, да и Франческа, похоже, тоже не придала ейзначения. Она была в хорошем настроении, к тому же вчера ей удалось наконецзакончить главу своей диссертации и начать новую.

Ужин прошел весело, и, когда с пиццей было покопчено,Франческа пригласила Чарли к ним домой на кофе с мороженым.

Чарли был весьма польщен таким проявлением доверия, поэтомудаже не подумал отказываться.

Моник пришла в восторг — ей давно хотелось показать Чарлисвою коллекцию бабочек и жуков, которую она собирала все лето, однако Чарлиподозревал, что дело здесь не только в этом. Очевидно, ей не хватало «мужскоговлияния», как выражаются психологи, и она подсознательно стремилась найтизамену отсутствующему отцу. Что касалось самого Чарли, то чем больше он общалсяс девочкой, тем сильнее жалел о том, что у него нет собственных детей. Впрочем,его сожаления носили совершенно абстрактный, умозрительный характер.

В десять вечера девочка отправилась спать, но Франческа иЧарли не спешили прощаться. Принимая из рук Франчески очередную чашку кофе ипеченье, которое она испекла, пока он рассматривал наколотых на булавкикузнечиков и жуков, Чарли не удержался и сказал:

— Твоя дочь — совершенно замечательный ребенок! Я,конечно, совсем не знаю детей, но, по-моему, она просто чудо.

От его похвалы Франческа буквально расцвела.

Она обожала свою дочь, хотя порой ей бывало очень непросто сМоник.

— Ты никогда не хотела родить еще одногоребенка? — спросил Чарли, вспоминая Сару и пытаясь представить себе, чтоэто такое — быть отцом или матерью.

Франческа смутилась.

— Очень давно, — ответила она наконец. — Ноя… не успела. Пьер в то время увлекся этой своей лыжницей и перестал обращатьна меня внимание.

Наша семейная жизнь начала разваливаться, а когда Мари-Лизродила ему двойню, он и вовсе забыл про меня. Ну а теперь говорить об этомбессмысленно, так что я смирилась…

Она произнесла эти слова с полной покорностью судьбе, иЧарли почувствовал, что не может не возразить ей.

— В тридцать один год еще ничего не поздно! — сгорячностью воскликнул он. — Саре Фергюссон было двадцать четыре, когдаона приехала в эту страну, и по меркам того времени она была почти что старуха.Но она сумела начать все сначала с человеком, которого любила. Она забеременелаот него, хотя все ее предыдущие дети умерли!

— В таком случае, — заметила Франческа самым саркастическимтоном, — передо мной стоит задача гораздо более сложная, потому что у менянет любимого мужчины, от которого я могла бы забеременеть. Кроме того, мненачинает казаться, что эта женщина превратилась для тебя в навязчивую идею. Ятолько и слышу: Сара то, Сара се… Ты что, влюбился в нее? В этот призрак?

Очевидно, его слова больно ее задели, и Чарли тут же пожалело своей несдержанности. Впрочем, отступать было все равно поздно, и он решился.

— Я бы хотел дать тебе кое-что почитать, — сказалон, и Франческа рассмеялась.

— Знаю, знаю, — сказала она. — В мой первыйпосле развода год я тоже этим баловалась. Я прочла все книги по психологии, всепособия для брошенных женщин, все рекомендации по смягчению последствий разводаи все наставления на тему «Как перестать ненавидеть своего бывшего мужа иначать жить заново». Все это чушь собачья! В этих книгах нет рецептов, которыенаучили бы меня снова верить мужчинам и помогли найти человека, которого бы ямогла без боязни впустить в свою жизнь. Нет такого учебника, Чарли, которыйпомог бы мне стать сильной и мужественной.