После приема они вернулись на ферму и снова зажилисчастливой мирной жизнью, наполненной любовью и хлопотами по хозяйству, которыенеожиданно обрели для Сары новую прелесть. Однажды морозным зимним днем, когдаона как раз обкалывала лед в ручье, чтобы достать немного воды, из леса выехалидва всадника. Одного из них Сара узнала сразу — это был старый индеец из племенинантикоков, служивший в форте проводником. Второй всадник был белым, и по егоодежде Сара сразу поняла, что это не солдат и не траппер.

Судя по его сизому носу и ледяной корке вокруг рта, он промерздо костей, однако взгляд его, направленный прямо на Сару, был колючим и острым.

Сначала белый незнакомец показался Саре не особенно грозным.Это был тщедушный, сутулый, узкоплечий человечек, сидевший на лошади так,словно это была табуретка в конторе писца, — однако под его взглядом ейпочему-то стало неуютно.

В самом появлении этого незнакомого белого было что-тозловещее, и Сара с беспокойством оглянулась по сторонам. Увы, Франсуа еще утромуехал в ближайший форт, чтобы пополнить запасы пороха и свинца, имальчики-работники уехали с ним. Впрочем, присутствие индейца-проводниканемного успокоило Сару.

Тем временем странный всадник подъехал прямо к ней и,неловко спешившись, спросил:

— Имею ли я честь видеть пред собой графиню Бальфор,урожденную Сару Фергюссон де Милль?

Услышав свое полное имя в этом месте и при такихобстоятельствах, Сара онемела от изумления и испуга. Хотя о ней ходило вБостоне множество слухов, еще никто не осмелился прямо спросить ее, кто же онатакая.

Первым побуждением Сары было назваться чужим именем, нопотом она передумала, да к тому же индеец мог с легкостью обнаружить еенеловкий обман.

— Да, так меня звали когда-то, — ответила она игордо выпрямилась, держа пешню наперевес, как копье. — Что вам угодно,сударь?

— Меня зовут Уокер Джонстон. Я — нотариус из Бостона,угол улицы Эппл и Корона-стрит… — Бедняга попытался поклониться, но не смог —так он закоченел дорогой, но, несмотря на это, Сара не спешила приглашать его вдом. Во всяком случае, не раньше, чем она узнает, что ему нужно. Что касалосьстарого индейца, то он, выполнив свою задачу, казалось, вовсе потерял интерес кпроисходящему. Соскочив с лошади, он повел ее в конюшню, чтобы задать ей корм идать отдых перед обратной дорогой.

— Может быть, мы пройдем внутрь? — спросилчеловечек, стуча зубами.

— Что у вас за дело ко мне, мистер Джонстон? —повторила Сара, как будто не слыша его вопроса.

Ей самой не было холодно, но руки у нее почему-то началидрожать.

— У меня к вам письмо. От вашего мужа.

В первое мгновение Сара удивилась, не поняв, от кого письмо— может быть, от Франсуа, и только потом она сообразила, кого имеет в видумистер Джонстон.

— Он в Бостоне? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Разумеется, нет, сударыня. Ваш муж — в Англии, однаков данном случае я выполняю именно его поручение. Его сиятельство граф Бальфорсписался с нью-йоркской юридической фирмой и поручил ей поиски его беглой жены.Когда вас разыскали — не без труда, позволю себе заметить, — мне поручилипередать вам письмо и получить ответ.

Он говорил таким тоном, как будто Сара должна былаизвиниться за то, что доставила столько хлопот некой «нью-йоркской юридическойфирме».

Гнев, охвативший ее, помог ей справиться со своейнеуверенностью, и она спросила гораздо более уверенным тоном:

— Что ему от меня нужно?

Она сомневалась, что старик индеец и этот плюгавый нотариуссумеют перекинуть ее через седло и ускакать с ней в Бостон; скорее уж этогочеловека наняли, чтобы он пристрелил ее. Это тоже было маловероятно, и все же вглубине души Сара чувствовала страх.

— Мне это неизвестно, так же как и вам, но я узнаю,поскольку мне поручено прочесть вам письмо его сиятельства. Может быть, мывсе-таки пройдем в дом?

Сара поняла, что перед ней человек гораздо более твердый ирешительный, чем ей показалось с первого взгляда. Не сказав ни слова, онажестом указала ему на тропинку и пошла следом. Об индейце она не беспокоилась —она знала, что он сумеет сам о себе позаботиться.

— Ну хорошо, — сказала она, когда нотариус, струдом выпростав негнущиеся руки из рукавов толстого шерстяного пальто, выпилподряд две чашки горячего чая. — Где же письмо?

При этих ее словах нотариус напыжился, слов но растопырившаяперья старая ворона, и, нацепив на нос крошечное пенсне, строго посмотрел нанее. Впрочем, в теплой комнате стекла тотчас запотели, и только протерев ихполой сюртука, Джонстон достал наконец письмо.

— Позвольте, я прочту его сама, сэр, — властносказала Сара, протягивая руку. Этот жест лучше всех верительных грамотсвидетельствовал о ее благородном происхождении и высоком титуле, и нотариусзаробел. Не сказав ни слова, он протянул ей плотный конверт, и Сара принялаего, усилием воли сдержав предательскую дрожь в руках.

Сломав сургучную печать с оттиском герба Бальфоров, Сарамедленно развернула письмо. Почерк Эдварда она узнала сразу, а то, что оннисколько не стеснялся в выражениях, нисколько не удивило ее. Совершенноочевидно, что ее дерзкий побег привел Эдварда в ярость, и не было такогопроклятья, какое он не обрушивал на ее голову. Впрочем, не чурался он и обычныхругательств, из которых «бесплодная шлюха» было, пожалуй, самым мягким.

Лишь в конце первой страницы его богатый запас бранных словначал иссякать, и Эдвард наконец перешел к делу. Он написал Саре, чтоотказывается от нее, однако уже в начале второй страницы он напомнил ей, чтоона не получит от него ни пенни и что вряд ли ей удастся вернуть себе дажеостатки материнского наследства и земли отца.

Это, впрочем, тоже не удивило Сару — Эдвард уже давногрозил, что напишет завещание таким образом, что она останется нищей — безтитула и без денег. Кроме того, он собирался возбудить против нее судебноепреследование по обвинению в краже драгоценностей — о том, что они когда-топринадлежали матери Сары, в письме не упоминалось — или даже в государственнойизмене, поскольку она обокрала пэра Англии. Но Сара знала, что это пустаяугроза, поскольку Массачусетс более не принадлежал английской короне, и Эдвардничего не мог сделать, кроме как поносить ее изустно и в письмах. Зато он могобратиться в суд в Англии, а это значило, что она уже не сможет вернуться вродную страну.

Далее Эдвард просил ее не забыть, что, куда бы она нипоехала, в какой бы глуши ни укрылась, она не сможет выйти замуж, покуда жив еезаконный супруг, если только ей не хочется, чтобы ее обвинили в двоемужестве.Если же у нее будут дети и они выживут, что казалось Эдварду крайнемаловероятным, то все они будут считаться незаконнорожденными.

Это была не самая приятная перспектива, однако Сара уже давнообдумала этот вопрос, и теперь он вызывал у нее скорее досаду, чем настоящийстрах. Она знала, что не сможет выйти замуж, пока Эдвард жив; то же былоизвестно и Франсуа, но они оба, похоже, были вполне способны пережить это.Таким образом и эта угроза Эдварда была для нее пустым звуком.