– У меня нет сотового…

– Пейджер?

– Еще не купила.

Леня вздохнул.

– Хорошо, дома хоть телефончик имеешь?

Я продиктовала цифры и встала. В ту жесекунду юбка соскользнула с талии и шлепнулась на пол. Покраснев, я наклониласьза ней, проклиная все на свете. Дубовский радостно заржал.

– Булавочкой приколи, небось не захочешьснова тряпками обматываться…

Чувствуя, как огнем горят уши, я двинулась кдвери, судорожно сжимая пояс от злополучной юбки, и, уже выходя из комнаты,поинтересовалась:

– Слушай, а чем это я тебя так привлекла?

Дубовский плюхнулся в кожаное кресло исообщил:

– А хрен меня знает, понравилась.И ноги у тебя ничего, когда без юбчонки, только тощеватые. Я нелюбитель лыжных палок.

Вне себя я вылетела в холл, слыша, как Ленярадостно оглашает стены громовым хохотом. Приветливая Олечка нашла парубулавок. Я кое-как затянула пояс, вышло плохо. Юбка прочно сидела наталии, но спереди собралась в большие складки и мешала при ходьбе.

На улице бушевала уже не весна, а лето.Прохожие сняли пальто, я стащила куртку и пошлепала к метро. Кое-кто извстречных провожал меня взглядом, а в вагоне молоденькая девчонка, чуть старшеЛизы, долго на меня пялилась, а потом, откровенно хихикая, принялась шептатьсясо спутником.

Домой я влетела злая и уставилась в прихожей взеркало. Следовало признать, вид у меня был просто «ангельский». Спутанныекороткие пряди торчали в разные стороны, напоминая колючки ежа, черная краска сбровей переместилась на лоб, а тушь стекла с ресниц на нижние веки. Оранжеваяпомада размазалась по всей морде, да и одето это небесное создание былонадлежащим образом. На плечах безразмерный мешок из ангорской шерсти, щедро изукрашенный«жемчугами» и «каменьями», на бедрах юбка, больше всего напоминающая пыльнуюдрапировку, сильно насборенную у «карниза». Относительно прилично выгляделитолько сапоги – почти новая кожаная «Саламандра», старательно вычищеннаяперед выходом. Да, если у Дубовского и впрямь возник ко мне интерес, то оносновывался отнюдь не на сексуальной почве, скорей всего мужика привлекла немоя «небесная» красота, а удивительный ум, находчивость и сообразительность.

Вымывшись в ванне и попив чаю, я взглянула начасы – пять. Дети еще не пришли. Ну да это и понятно. Хозяйственный Лужковнедавно с шумом и грохотом, при участии военного оркестра и детского хора,торжественно открыл обновленный зоопарк. Говорят, зверинец удивительнопохорошел и кругом теперь полно соблазнов – мороженое, пицца, сахарнаявата… Небось Лизок, Кирюшка и Ирина оттягиваются на полную катушку, а я могуспокойно заниматься делами.

У Наденьки, бывшей секретарши Сени, былонаглухо занято. Почти полчаса я безуспешно пыталась пробиться, потом смирилась.Лучше съезжу к ней, живет она в самом центре, недалеко от метро «Белорусская».Пару раз приветливая Надежда зазывала меня к себе в гости, и я хорошо помниладорогу. От кольцевой станции налево, мимо кафе «Жар-пицца» до парикмахерской,дальше во двор…

На этот раз я была умней и оделась легко. Подбежевые джинсы натянула носочки, а сверху надела маечку и тоненькую курточку.Выйдя из метро и радуясь солнышку и приятному, совсем летнему ветерку, ядвинулась по узкой и пыльной улице, сплошь забитой машинами. Как у многихмузыкантов, у меня не только хороший слух, но и отличная зрительная память,поэтому я без труда нашла серый трехэтажный дом, нырнула в загаженный подъезд ипозвонила в первую квартиру.

– Иду, иду, – раздалось издалека, ибез всяких вопросов и предосторожностей дверь распахнулась.

Передо мной возник дедок, похожий наперезревший стручковый перец, весь морщинистый и скрюченный.

– Ищешь кого, детка? – проскрипелон, странно поворачивая голову.

– Надю позовите, пожалуйста.

– Она на работе.

– В воскресенье?

Дедуля с сомнением пробормотал:

– Вот чего не знаю, сказала, на службупошла…

– А где она теперь трудится?

Дедушка потопал в глубь квартиры, я покорнождала в прихожей. Наконец он вернулся и протянул бумажку.

– На, тут телефон…

Я взглянула и удивилась. На обрывке газеты былзаписан номер «Алиби». Наверное, дедушка ошибся…

– Простите, а можно позвонить?

– Пожалуйста, – вежливо согласилсяхозяин, – только аппарат на кухне, придется снять обувь.

Покорно стянув туфли, я добралась достаромодного телефона, покрутила диск и услышала бодрый, звонкий Надюшинголосок:

– Агентство к вашим услугам.

В метро я села в пустой вагон, и поездпонес меня по направлению к «Алиби». Интересное дело, противный господинФедорчук, возникший, словно по мановению волшебной палочки, на месте СениГребнева, уволил в один день меня и секретаршу. Очень хорошо помню, как Надюшадемонстрировала конверт с жалкой подачкой, точно такой же, как в моем кармане…И, пожалуйста, она вновь в «Алиби»! Интересно, как ей это удалось!В стране безработица, секретарш на бирже труда как тараканов накоммунальной кухне, а хам Федорчук ясно дал понять, что хочет избавиться отвсех служащих, нанятых Гребневым. Спору нет, Наденька мила, аккуратна, хорошовыполняет работу, но… Она не обладает никакими эксклюзивными знаниями. Простоквалифицированный работник, которых сотни, так почему ее оставили?

Надя не слишком обрадовалась, увидев меня.

– Лампа?

– Вот, шла мимо, ноги сами и завели сюда,а ты здесь осталась?

Девушка бросила взгляд на закрытую дверькабинета хозяина и нервно хихикнула:

– Можно сказать и так!

Я фальшиво вздохнула:

– Никак не устроюсь. Как ты думаешь,может, и меня в «Алиби» приголубят?

– Никогда, – категорично отрезалаНадюша, – новый шеф никого из старых не принимает.

– А тебя ведь взял…

Она в растерянности начала перебирать лежащиена столе ручки, скрепки и ластики. Видя ее смущение, я поднажала на ту жепедаль:

– Просто не хочешь мне помочь, наверное,я тебя чем-то обидела!