детстве я хотела иметь брата, а лучше сестру, чтобы рядом всегда была подруга. И завидовала близнецам и двойняшкам, – я усмехнулась.

Шандор тоже улыбнулся.

– Я была болезненным ребенком, и родителям было как-то не до второго ребенка. Но рядом со мной находился Марк. Я до семи лет считала, что он мой брат, настолько плотно мы с ним общались. Он тоже один ребенок…– и, вспомнив про единокровных братьев Марка, добавила: – был тогда. Наши мамы дружили, часто встречались, вот мы и выросли с ним вместе.

– Марк – это твой жених?

– Да, – смущенно подтвердила я.

– Это здорово, что ты знаешь своего жениха так долго. Думаю, продолжительность знакомства – хороший фундамент для надежного брака.

– Не веришь в любовь с первого взгляда?

– Разве так бывает? С первого взгляда может появиться симпатия, интерес, но для любви нужно время.

– И сколько, по-твоему, должно пройти времени?

– Наверное, у каждого оно свое.

Шандор посмотрел на часы и сказал, что пора закругляться с прогулкой. Еще не все зачеты сданы, нужно к ним готовиться. Я согласилась, но внутренне сожалела, что пришла пора расставаться. Он проводил меня до остановки, я села в автобус и, когда доехала до дома, уже смеркалось. День выдался впечатлительным, я очень устала. Сил хватило только на то, чтобы бегло пробежать глазами по конспектам и лечь спать. От ужина я отказалась.

На следующий день мы сдавали зачет. Ольга Ивановна проводила опрос всех студентов и по результатам наших ответов выставляла зачет – незачет. Мне попались вопросы о кубизме и футуризме. Я не видела особой разницы между ними, отвечала «зазубренными» словами из конспекта, путалась, когда Ольга Ивановна задавала дополнительные вопросы, пыталась «лить воду», чтобы скрыть свои пробелы в данной теме, прислушивалась к тому, что нашептывал мне Шандор, помогая с ответами. И в конце концов Ольга Ивановна поставила мне зачет, сделав акцент на том, что это заслуга моих предыдущих выступлений на семинарах, где я отвечала намного увереннее.

После зачета Шандор извинялся, что вчера отвлек меня, и я не подготовилась в полной мере. Но я заметила, что навряд ли результат был бы лучше, если бы у меня оказалось больше времени. Просто это не моя тема.

– Надо сходить с тобой на выставку. Тогда ты нагляднее разберешься в направлениях искусства.

Я поддержала его предложение. Я не сомневалась, что с подачи Шандора лучше освоюсь с данным материалом. Жаль, что немного запоздало.

И когда остальные зачеты были закрыты и допуск к экзаменам получен, Шандор, помня свое обещание, пригласил меня в выставочный зал изобразительного искусства. Там по счастливой случайности проходила выставка местных художников-авангардистов.

Посетителей было немного. В наше время мало осталось людей, разбирающихся и интересующихся искусством, и мне становилось немного стыдно, что я, как и многие, предпочитала кинотеатры и концертные залы, нежели такие выставки. Может, потому что мне не с кем было сюда ходить? Я чувствовала здесь какой-то дискомфорт. Вокруг картины, яркое освещение; такие же посетители как я, тихо созерцающие живопись; меряющая медленными шагами расстояние от одной стены до другой смотритель зала, поглядывающая в твою сторону; и сковывающая движения тишина. Боишься ее нарушить своим голосом, словно в немом созерцании вся прелесть. Но нет, тишина от того, что чувствуешь неловкость. Перед тобой картина в ярких тонах, с экспрессивными мазками, а ты не понимаешь ее сути. И проходишь мимо, делая вид, что изучил ее. Так было раньше. До того дня, когда мир искусства открылся для меня с новой стороны. И моим учителем стал Шандор.

Мы останавливались практически у каждой картины, а их в зале насчитывалось около двадцати, и Шандор минут по пять пояснял, что на ней изображено, о чем художник хотел сказать, узнавал стили написания и пояснял их мне. Когда мы добрались до конца выставки, он уже проводил проверку полученных мною знаний. Просил угадать, какой стиль авангардизма передо мной – кубизм, футуризм или сюрреализм. Сначала я сомневалась, боялась ошибиться, выставить себя глупой, но Шандор меня хвалил, поощрял улыбками, и, в конечном счете, я со всем разобралась.

– Если коротко, вот, что я поняла, – покидая стены выставочного зала, с умным видом сказала я. – Возьмем для примера этот дом, где проходит выставка. Если представить, что он имеет необычный вид и форму, и скорее похож на космический корабль из будущего, который построен из неизвестного на Земле материала, то это футуризм. Если дом и все, что вокруг него, разорвать на мелкие клочки строгой геометрической формы, а потом соединить, как попало – это кубизм. И наконец, если дом и все, что передо мной, стало расплываться, точно я нахожусь под воздействием наркотических веществ, или у дома появились рога и копыта – это сюрреализм. Я – молодец?

– Браво! Урок усвоен. – Шандор захлопал в ладоши. – Ты заслужила мороженое.

– Я согласна. Видишь сквер? Давай там прогуляемся, а мороженое можно купить на углу.

Я показала в сторону павильона. Уже начался июнь, и охладиться действительно бы не помешало. Шандор купил нам мороженое, и мы перешли дорогу. Место, куда мы следовали, я привыкла называть сквериком со слоном. Он существовал уже много лет, давно не реставрировался и на сегодняшний день имел весьма запущенный вид, но это не мешало нам прогуляться по его территории в тени деревьев, наслаждаясь прекрасной погодой. На территории сквера, официальное название которого Сквер Дружбы народов, располагались детские аттракционы, фонтаны и гипсовые скульптуры, но главная его достопримечательность – слоник, являющийся частью фонтана.

– Сразу предупреждаю, – сказала я, когда мы оказались в сквере, – у меня не складываются отношения с мороженым. Оно обычно тает быстрее, чем я успеваю его съесть. И как результат, я часто пачкаюсь. Заблаговременно прошу прощения за свою неряшливость.

Мы посмеялись и направились в центральную часть сквера, где находился большой пруд. В центре него на каменистом постаменте слоник с поднятым вверх хоботом, на нем восседает мальчик, а у подножия лежат крокодилы. Это скульптура представляет собой фонтан, где вода бьет прямо из камней.

– Шандор, скажи мне, откуда ты все знаешь? Как один человек может разбираться в стольких предметах? Ты какой-то уникум. Это совсем нетипично для цыгана.

– Не вгоняй меня в краску, – засмущался Шандор, – никакой я не уникум. Есть много вещей, в которых я не разбираюсь. Меня дважды чуть не убило током, пока я чинил розетку.

Я захохотала, представив эту картину. При этом с трудом верилось, что Шандору «не покорилось» электричество.

– Давай серьезно, – угомонившись, попросила я, – как ты в искусстве разбираешься? Мы учимся вместе, нам дают один