— Ничего удивительного, — проворчала я. Теперь мнеказалось, что подозревать Игоря было страшной глупостью. — Еще что-нибудь?

— Я разговаривал с Шерманом о детективе, который следилза тобой, ему ничего не известно. — Я усмехнулась, а Сергей продолжил:

— Его насторожили мои вопросы. Боюсь, нам придется всеему рассказать.

— Ни в коем случае.

— Но как тогда узнать, кого нанял твой муж?

— Это что, так трудно?

— Тебе знаком термин «конфиденциальность»?

— Нет. Зато я знаю слово «деньги».

— Дорогая… — Он взял меня за руку, в голосе появиласьинтонация, которая всегда доводит меня до бешенства, так разговаривают сбольными и слабоумными.

— Оставь меня в покое! — рявкнула я.

— Лили, я понимаю…

— Ни черта ты не понимаешь… прости. Это нервы. Этот типправ, моя жизнь становится сущим адом. Я уже потеряла подругу и вот-вот потеряютебя.

— Что за глупость лезет тебе в голову? Меня ты непотеряешь.

— О господи, Сережа, сколько мы выдержим? У тебяработа, нормальная жизнь, ты не можешь все бросить и ринуться на поиски этогосукина сына.

— Мы справимся. Попытайся найти эти деньги. Их ведь надобудет передать. Вдруг нам повезет больше, чем в прошлый раз?

Это «вдруг» мне особенно не понравилось. Я взглянула наСергея и заставила себя улыбнуться.

— Будем надеяться…

— Одна хорошая новость все-таки есть, — сказалон. — Труп фотографа действительно обнаружили, парень хорошо известен вопределенных кругах, промышлял шантажом. Сейф, где хранил пленки, был набиттакими шедеврами… В общем, у трех десятков людей был повод его придушить. Повсем прогнозам, следствие зайдет в тупик, потому что он умудрился снять дажесына губернатора в весьма неподходящем окружении. Думаю, интереса к нам состороны милиции можно не опасаться.

Я была настроена менее оптимистично.

— Только в том случае, если не отыщется свидетель того,как мы входили в квартиру. — Мои слова произвели впечатление, Сережазагрустил. — Вот еще что пришло мне в голову. Фотографу отрезали палец,вряд ли он держался как бесстрашный партизан, следовательно, человека,проделавшего все это, интересовали только мои фотографии, раз в сейфе осталисьнетронутыми такие сокровища.

— Кто знает, что там еще хранилось, — отмахнулсяСергей. — Мне надо ехать на работу, — после паузы сказал он. —Куда тебя отвезти?

— Я выйду здесь.

— Что ты решила?

— Буду искать деньги.

— А что с Игорем? Продолжать наблюдение?

— Да, — помедлив, кивнула я. — И постарайсяузнать, кого муж нанимал следить за мной.

Я вышла из машины и направилась в сторону проспекта, черезнесколько минут позвонил Сережа.

— Мы как-то по-дурацки расстались, — виноватосказал он. — Ты даже не оглянулась… Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — ответила я, со злостью подумав,что от большой любви ко мне он мог бы сделать что-нибудь полезное.

— Когда увидимся?

— Не знаю. Мне надо найти деньги.

— Но ведь у тебя есть деньги?

— Есть. И требует он сущие пустяки.

— Прости, дорогая. Я попробую тебе помочь. Конечно,такая сумма… — Я слушала его, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать к черту.

О своем визите я не предупредила, Андрей был в офисе и неочень-то мне обрадовался, хоть и пытался скрыть свои чувства. Я его прекраснопонимала, положение его в настоящий момент довольно неопределенное, а тут ещеновоиспеченная вдова покоя не дает.

Разводить политесы я не стала и заявила, лишь только мыостались одни:

— Я хочу продать свою долю. — Ничего, кромеизумления, на его круглой физиономии не отразилось.

— Свою долю?

— Да, то есть долю моего мужа, разумеется.

— Я не понимаю…

— Чего ж тут не понять. Вы с мужем были компаньоны. Онумер, меня не интересует бизнес, я хочу продать свою долю.

— Но… Лили, послушай, наши дела идут прекрасно. Ты жезнаешь… Что тебя не устраивает? Давай обсудим…

— Я не хочу ничего обсуждать. Я хочу продать свою долю.

— Кому? — ошалел он.

— Мне все равно. Тебе, например.

— Господи, да у меня нет таких денег. Лили, пожалуйста,объясни мне, почему вдруг… это очень серьезно… мы расширяем…

— Меня не интересует все это. Я уже сказала, чего яхочу.

— Но ты не можешь сейчас…

— Допустим. Но как только я стану хозяйкой, продам этулавочку к чертям собачьим. Если ты отказываешься…

— Послушай… — Он вытер потный лоб, руки его дрожали, онпокраснел, потом вдруг побледнел, и я вынуждена была предложить емуводы. — Так дела не делаются, — пробормотал он, когда наконец пришелв себя. — Ты не можешь…

— Интересно, кто мне запретит? Наймешь киллера, чтобыразделаться со мной, как разделались с моим мужем?

— Что ты говоришь? Побойся бога. Лили, давай поговоримспокойно. Встретимся, все обсудим. Я подготовлю необходимые бумаги… Ты самасказала, что неопытна в таких делах, почему бы не посоветоваться соспециалистами. В любом случае…

— У тебя неделя на размышление, — заявила я,поднимаясь, Андрей попытался что-то сказать, но я уже покинула кабинет.

Пока я добиралась до дома, прошло минут сорок. Возле воротстоял «Мерседес» Шермана, а он сам явился моим очам, как только я приблизилась.Обычная улыбка на его физиономии в этот раз отсутствовала.

— Надо поговорить, — сказал он серьезно.

— Что ж, — пожала я плечами, — идемте в дом.

Мы устроились в гостиной, и Шерман спросил без намека налюбезность:

— Что происходит?

— Что конкретно вас интересует?

— Меня интересует, какого черта… извини, откуда вдругтакое решение?

— Вы по поводу фирмы? Вам что за дело. Это мое решение.Вот и все.