— Лили, — окрикнул меня Сергей и через секундувышел из соседней комнаты. Лицо его казалось изможденным, ночь ожидания непрошла даром. Мы направились к нужной комнате, я распахнула дверь. Кейс лежалтам, где я его оставила ночью. Мы переглянулись с некоторым недоумением.Ситуация выглядела абсурдно. Я подошла ближе, присела и набрала номер кода,затем подняла крышку кейса и очам нашим предстала капа газет, из кармана накрышке торчала карточка, я взяла ее и прочитала:

«Сегодня очередной юбилей, извини, что нет цветов». —Этого не может быть, — пробормотал Сергей. — Я следил за дверью. Я снее всю ночь глаз не спускал. Клянусь… да что за черт…

— Он мог проникнуть сюда через окно, — усталозаметила я.

— Если только умеет лазить по стенам лучшеобезьяны, — возразил Сережа. — Я осмотрел дом с той стороны, голаястена, здесь второй этаж, высота приличная и зацепиться не за что.

— Он мог спуститься с чердака по веревке.

— Я бы услышал шаги. Тишина была как в склепе, ниодного звука за всю ночь.

— И все-таки он забрал деньги…

— Он не мог войти в комнату, — упрямо повторилСергей. Я огляделась и вынуждена была с ним согласиться.

— Похоже, ты прав.

— Что? — не понял он.

— Посмотри, на полу отпечатки только твоих и моих ног.

Пол покрывал толстый слой пыли, пол от окна до кейсавыглядел нетронутым. Мы прошлись по дому, везде только наши следы.

— Черт, как же он это проделал? — кусая губы,сказал Сергей. — Не по воздуху же спустился, в конце концов? А что за чушьв этой записке?

— Сегодня сорок пять дней, как погиб Виктор.

Я не чувствовала ничего, кроме усталости. Шантажист насодурачил. Кажется, я знаю, как он проделал это. Ведь я не проверила кейс передтем, как отправилась сюда. Зная его привычку бродить по дому… я ведь не моглавыйти из ванной…

Боже мой… Сергею ничего не стоило вернуться, он знал кодкейса и… Я поспешно отогнала эту мысль. Одно несомненно, у меня сильныйпротивник, справиться с ним будет нелегко, если мы вообще сумеем сделать это.Подумав «мы», я покосилась на Сергея. Он шел рядом и лицо его было до тогорастерянным и несчастным, что мне вновь стало мучительно жаль его. Сыщики изнас никудышные, а мы имеем дело с профессионалом. Теперь наш шантажист,удовольствовавшись ста тысячами, может отправить меня в тюрьму. Но даже этамысль в тот момент не особенно пугала, хотелось поскорее оказаться дома,принять ванную и лечь спать.

— Твоя машина возле церкви? — спросила я Сергея.

— Да.

— Я тебя подвезу.

— Что ты собираешься делать? — точноспохватившись, спросил он.

— Ждать звонка от этого типа.

— Думаешь, он позвонит?

— Не знаю. Но ничего другого все равно не остается.

— Лили, — взяв меня за руку, очень серьезно сказалСергей, — тебе надо уехать. За границу. На некоторое время.

— Боюсь, что не успею получить визу.

— Купишь путевку в каком-нибудь турагентстве.

— О чем ты говоришь? — усмехнулась я. — Этоттип уже сегодня может передать фотографию в милицию. Меня начнут искать. Я неШтирлиц, я не умею уходить от погони и заметать следы. А если я сбегу, то мнеуже никто не поверит, что своего мужа я не убивала.

— Тебе и так не поверят, — в досаде сказал он итут же пожалел об этом, но мне было все равно. Я притормозила возле его«мерседеса» и сказала, улыбнувшись:

— Прости меня.

— Что? — растерялся Сергей.

— Прости меня, — повторила я, улыбаясьшире. — Я слишком много мечтала о том, как мы будем счастливы. Теперьсчастьем и не пахнет. А причинять тебе страдания я не хочу.

— Да ты с ума сошла? — рассердился Сережа. — Чтоты говоришь?

Думаешь, я оставлю тебя? Да мне в тюрьму сесть и то легче. Ятебя люблю. Я тебя очень люблю и никогда, ни при каких обстоятельствах неоставлю… К одиннадцати мне обязательно надо быть на работе. Появятся новости,звони. Часам к пяти я приеду.

— Не приезжай. Я хочу, чтобы ты вел себя осторожно.Если нас арестуют…

— Прекрати. Поезжай домой, прими снотворное и ложисьспать. — Он поцеловал меня и вышел из машины. А я поехала домой.

В кухне горел свет, я вспомнила, что забыла выключить его,когда уезжала. Я сидела на стуле расслабленно, без мыслей и не было силподняться и идти в ванную.

Трубку я сняла только после третьего звонка и сразу узналаголос.

— Прими мои поздравления, — сказал он.

— Вы получили деньги? — спросила я.

— Конечно.

— А фотография с пленкой?

— Какая фотография? А-а-а… что-то припоминаю…

— Послушайте…

— Заткнись и не смей меня перебивать. Что делал в дометвой любовничек? Он что, всерьез хотел меня поймать? Передай ему, что онкретин. Чем он тебя взял, а? Красивой рожей? Он же недоумок. Он не стоитмизинца твоего мужа, а ты убила его, чтобы вдоволь трахаться с этим кретином?

— Послушайте, я не убивала мужа. Что бы вы там неговорили, я не убивала его. Я хотела с ним развестись, только и всего.

Миллионы людей разводятся, когда перестают любить другдруга.

Я не знаю кто вы, возможно вы хорошо знали моего мужа и…

— Возможно я знал его очень хорошо. Лучше, чем тыспособна представить. Поэтому тебе не обмануть меня. Ты убийца и получишь позаслугам. А потом я возьмусь за твоего любовника.

Знаешь, что с такими как он делают в тюрьме? — Яшвырнула трубку, чтобы больше не слышать этих мерзостей, но он тут же позвонилвновь. — Еще раз поступишь так и я тебя накажу.

Очень-очень. Тебе не понравится. Когда я говорю с тобой,будь любезна слушать.

— Извините, — как можно спокойнее ответила я.Распускаться не годится, давай, соберись с силами. — Как вы забралиденьги?

— Это старый трюк, — засмеялся он. — Немноголовкости, только и всего. Но доставить цветы таким способом затруднительно,извини, что не поздравил тебя как ты того заслуживаешь.

— Вы вернете, что обещали?